London Cult.

Я имею в виду фильмы, где сюжет на пределе серьезности вьется вокруг, например, неуравновешенных личностей, трудных подростков, всяческого рода зависимых, неблагополучных семьях. Эти грузные картины, с внимательным сочувствием снятые преимущественно в традициях гиперреализма, служат… И тут у меня всякий раз появляется вопрос: служат чем? Напоминанием о жизненных кознях? Иллюстрацией к опасностям на пути отдельного человеческого индивида? Не дай бог, наставлением современникам и потомкам? Чем бы и кому такие фильмы ни служили, я обычно выбегаю из кинотеатра на 10-й минуте, если какой-нибудь двусмысленной афише или лихо закрученному синопсису удается обхитрить меня.

Игры в современных достоевских, в которых нет места для улыбки (допустима в лучшем случае тень улыбки), зацикленные на серой (ближе к темной) стороне существования, никогда не находят во мне отклика. Как и депрессивные опусы их идейного вдохновителя – отца экзистенциализма, русское имя которого все знают. Почему для изучения самобытности мира нужно непременно брать неказистые случаи, отчаяннейшие экземпляры? Не мог этого понять и другой «отец», Абрахам Маслоу, предлагавший рассматривать в качестве объектов психологии здоровых и самореализовавшихся людей.

Возьмем и мы такого человека. Например, Джанфранко Рози. Порой его документальные фильмы сложно отличить от вымысла, жизнь в них разыгрывается комбинацией абсурда, драмы, комедии, упорядоченности и хаоса, ужаса и бытовых мелочей. В своем первом громком фестивальном успехе «Sacro GRA» Рози использует символ Римской кольцевой автодороги для рассказа о людях из кружащих вокруг нее домов, фургонов, садов. В отличие от непрерывного движения магистрали повествование никуда не торопится, иногда уютно застывая в сценах, которые критик поласковей без затруднения назовет поэтическими.

Рози проникает в жизнь буквально: после выхода «Sacro GRA» он на полгода селится на острове Лампедуза для подготовки к следующему проекту «Fuocoammare». Ведет изучение местности, знакомится с ее окружением, вдумчиво проводит поиск героев, выстраивает со всеми доверительные отношения. Как и сам фильм, такой подход кажется максимально гуманным: Рози не подстраивает ситуации, не охотится за персонажами поинтересней, он верит в «единственно верный кадр», в «исключительность каждых отношений». Невозможно доказать, но, кажется, процессу покровительствует сама природа, сферы идей и даже жизнь, которые просятся в камеру.

Собственный метод доводится Рози до совершенства в продукции 2020 года «Notturno». Теперь подготовительный период занимает 1,5 года, ареал фильма расширяется до приграничных областей нескольких стран: Сирии, Ливии, Ирака, Иордании. Через уклад их обитателей зритель имеет возможность проникнуться историей места, посмотреть на закулисье ближневосточных конфликтов.

Джанфранко Рози ведет съемку всегда в одиночку. Он – все профессии киноштаба в одном лице и справляется с этим прекрасно: то пускается с камерой за героями, то собирает полотно повествования из хрупких фрагментов повседневности. Рози – больше автор, чем «киношник», больше созерцатель, нежели режиссер. Он не пытается препарировать характеры, не берется за трактовку материала. Кино – лишь медиум для переноса в вещественность замыслов, устремлений и интересов. Деятельность приносит Рози и удовольствие (как иначе объяснить, что фильмы получаются искренними и достоверными?), и институциональное признание: Джанфранко – единственный на сегодняшний день режиссер-документалист, получивший высшие награды двух ведущих европейских кинофестивалей в Венеции и Берлине.