«На бытовом уровне» объяснения сводятся к туманным рассуждениям, что на севере совсем не то, что на юге: народ энергичнее и умнее, мол, мороз стимулирует, а жара расслабляет. То есть к объяснениям, которые на самом деле ничего не объясняют (ну хотя бы потому, что Техас или Калифорния тоже не самые холодные места на земле). На самом деле, возможно, все несколько проще.

Переселенцы из Англии в Новый Свет высадились в Чесапикской бухте, вооруженные трактатом Джона Локка «Основные законы» (составлен в 1669 году), который, по сути, регламентировал основы жизни колонистов на новых территориях. Владельцы заморских земель, английские лорды, посчитали создание свода правил необходимым условием для регламентации жизни колонистов, так как многие предыдущие попытки заселения Нового Света заканчивались катастрофически. И главной причиной, которую выявили после тщательного анализа, оказались внутренние распри.

Переселенцы приезжали в Северную Америку как законтрактованные сервенты, то есть имели обязательства перед собственником земли на определенный срок. Но земель было много, и именно владение наделом Локк сделал главным стимулом для переезда. В его «Законах» предписывалась раздача переселенцам в собственность 3/5 всех территорий. Для управления колониями (преодоления тех самых распрей, из-за которых почти обезлюдили первые английские поселения) предусматривался парламент, право участвовать в выборах, быть избранным, занимать должности (было ограничено имущественным, в данном случае, земельным, цензом). Отработав как сервент предусмотренное контрактом количество лет, переселенец был вправе претендовать на участок земли, и в подавляющем большинстве случаев он его получал и оставался в Америке.

«Основные законы» декларировали демократическое устройство общества, где в спорах должна рождаться истина, где люди с разными взглядами и убеждениями могли бы находить общий язык и принимать единые, обязательные к исполнению решения путем состязательного обмена мнениями. Некоторые положения Локка оказались и вовсе свободами, невиданными для Европы, совсем недавно пережившей страшный виток религиозных войн: например, любые семь (!!!) человек были вправе создать собственную церковь.

Политических партий тогда еще не возникло, и религиозные убеждения во многом определяли людей по принципу «свой – чужой». Но даже при таком, по сути, бесконечно большом количестве сообществ и группировок, как полагал Локк, люди верно найдут объединяющие их решения. Джон Локк, сторонник теории «общественного договора» и «естественных прав» (к которым он относил права на жизнь, здоровье, свободу и собственность) очень последовательно выразил себя в «Основных законах».

Когда столетие с лишним спустя земельный сквоттер и один из крупнейших землевладельцев Джордж Вашингтон, под руководством которого Северная Америка добилась независимости от Британии, взялся за написание Конституции США, он руководствовался не только передовыми идеями лучших философов мира, но и во многом имеющейся уже практикой решения вопросов в 13 штатах, ставших единым государством. Конституция США декларировала (или подтвердила уже сложившиеся) принципы разделения властей, состязательности в принятии решений и участия в этих процессах максимально возможного круга граждан.

Не так все происходило в Америке Южной. Симон Боливар, поклонник Наполеона (он учился военному делу в Париже во времена правления своего кумира), смог добиться освобождения континента от испанского господства после долгих лет кровавых войн. Его история – это путь взлетов и падений, поражений и побед человека железной воли и незаурядного таланта, опыт очень качественной «работы над ошибками» (что предполагает беспощадность к самому себе), завершившийся победой и полным признанием.

Но вот война закончена, надо обустроить мирную жизнь. С чего начинает Боливар? С того, что проклинает демократию! Он с презрением отзывается о «системе, осужденной всем разумным миром за слабость и неэффективность», о «неправильно понятой гуманности» и слепоте «благонамеренных мечтателей, возродивших в стремлении к политическому идеалу целые республики в облаках, полагаясь на совершенство рода человеческого». Устройство жизни Североамериканских Соединенных Штатов он иронично назвал «республикой святых».

Боливар, обращаясь к народу, утверждал: «Мы не индейцы и не европейцы, мы – особая раса». И призывал пройти «собственный путь», который видел как диктатуру, железной и кровавой рукой добивающуюся справедливости. Правда, понятие «справедливости» по-южноамерикански сильно отличалось от «справедливости» по Локку: будучи, как и Вашингтон, крупным землевладельцем, Боливар, например, даже не подумал о раздаче земли тем, кто поддерживал его с оружием в руках.

Остается добавить, что, к моменту обретения независимости Южной Америкой, ее население не имело понятия (не говоря уж о практике), что вопросы можно решать путем свободного волеизъявления. По сути, для жителей южного континента мало что поменялось: ну, разве что испанские дворяне были заменены на местных мини-диктаторов каудильо.

Интересно, что став свидетелем всеобщей нищеты, в которую вогнала война за независимость и без того небогатых местных жителей, и учитывая их всеобщую вооруженность, Боливар, незадолго до своей смерти, высказался так: «Я правил Америкой 20 лет и за это время убедился в нескольких вещах… Ею невозможно управлять. Те, кто служил революции, пахали море. Единственное, что можно сделать в Америке – бежать из нее. Эти страны, безусловно, попадут в руки безудержной толпы, чтобы потом перейти под власть мелких тиранов всех цветов и рас, пожираемых честолюбием и гибнущих от рук убийц. Европейцы, наверное, даже не посчитают достойным завоевать нас. Если бы мир мог вернуться в состояние первозданного хаоса, то он соответствовал бы тому, что сейчас происходит в Америке».

Вряд ли хоть один человек на свете мог бы подвести более горький итог своей деятельности. Осознание, как известно, первая фаза исправлений. Но сделать свою самую большую работу над самой большой ошибкой Боливар не успел – его жизнь прервала болезнь.