Триединая любовь: Абхазия, Россия, Франция

По разным источникам, пожар унес от 150 до 300 картин Александра Шервашидзе (Чачба), большую часть из написанного мастером в разные периоды жизни. Возможно, это самая трагичная глава биографии художника, прожившего на свете сто лет и преодолевшего все трудности, случившиеся на его веку. А их было не мало, учитывая, что Шервашидзе всегда был связан с тремя, дорогими для него странами: Абхазией, Россией, Францией. Одна была родиной его предков, в другой он родился и вырос, третья – приютила в эмиграции.

Александр Шервашидзе (Чачба), возможно, даже не помышлял становиться художником. Рисованием он серьезно увлекся, уже будучи учащимся Киевского реального училища. В Киев он переехал к матери и отчиму после смерти отца, отставного майора Константина Шервашидзе, младшего сына последнего из владетелей Абхазии Георгия II (Сефер-бея) и внука  правителя Абхазского княжества Келешбея Чачба.

Константин Георгиевич был изгнан с Кавказа за участие в заговоре с целью восстановить абхазскую государственность и находился в опале в Феодосии, где 24 декабря 1867 года родился его старший сын Александр.

Матерью мальчика была пианистка Наталья д’Анлуа де ла Гард, имевшая французские корни. Семейная жизнь родителей Александра не сложилась, и они разошлись, Александр и его младший брат остались с отцом. Смерть отца, которого дети любили и боготворили, переменила их жизнь. Вероятно, с этого времени и начались скитания будущего художника по странам и городам.

В 1891 году двадцатичетырехлетний Александр поступил вольнослушателем в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. После его окончания, в 1895 году, молодой художник уехал в Париж, где изучал историю искусств, знакомился с творчеством выдающихся мастеров прошлого, учился в студии Фернана Кормона. Он был участником выставки работ русских художников в Париже (1906) и членом парижского русского артистического кружка «Монпарнас».

В Париже он впервые связал себя и с театром, начал работать в жанре театрального искусства, создавая эскизы декораций и костюмов. Здесь познакомился с теми, чью дружбу, как Максимилиана Волошина, сохранил на всю жизнь. Здесь же, во французской столице, обвенчался с Екатериной Васильевной Падалка, которая была младше его почти на десять лет. Александр Бенуа в своей книге «Мои воспоминания» рассказал и о супругах Шервашидзе: назвал Екатерину «особой прекрасных душевных качеств, умной и образованной», а Александра – «необычайно милым и прелестным человеком». Кроме этого, было отмечено, что художник «вел жизнь более чем скромную», «обладал весьма скудными средствами», и вообще «они были с женой настоящими бедняками». Трудно представить, что все это относится не к простолюдину, а к настоящему князю! Хотя от князя тоже присутствовало немало: Шервашидзе (Чачба), писал Бенуа, «очень породист с виду», а к Екатерине Васильевне относится, «…если и без каких-либо проявлений нежности, то все же с изысканной вежливостью».

Забегая вперед, надо сказать, что в семейной жизни Александр Константинович повторил судьбу своего отца: с Екатериной Васильевной он расстался и многие годы не имел с ней никакой связи. Однако в душе сохранил теплые воспоминания. В одном из своих писем к дочери, будучи уже в преклонном возрасте, он назвал причину расставания: жена была ученой, он – художником, творческим человеком. Очень разные во всем!

Избрав художественную стезю, князь следовал ей неуклонно. Вернувшись из Франции в Россию, Александр работал сценографом Петербургских императорских театров, Мариинского и Александринского. За десятилетие, предшествовавшее революции 1917 года, он создал декорации к более сорока спектаклям, и публика отмечала не только гармонию красок, но и достоверность изображаемых исторических эпох.

После революции, надеясь быть полезным родине своих предков, Шервашидзе (Чачба) приезжает в Абхазию и всего лишь за год жизни там успевает открыть в Сухуме детскую художественную школу, театральные курсы для молодежи при местном театре, поучаствовать в создании нескольких спектаклей. Он ведет большую культурно-просветительскую деятельность… Однако новая власть его общественную активность не приветствовала. Курсы закрылись, лекции прекратились. Все чаще художника стали посещать мысли об отъезде.

Успех в изгнании

В Крыму, куда князь направился из Абхазии, еще не приняв решения определенно, где он затем найдет приют, Шервашидзе (Чачба) получил приглашение от Сергея Дягилева поработать сценографом в «Русском балете», находящемся в то время в Лондоне. И он согласился, несмотря на то, что был уже немолод для начинаний. С «Русским балетом» сотрудничество Александра Константиновича продлилось до 1948 года.

Его творчество того периода отличали виртуозность, масштабность, самобытность. Воплощая первоначальный замысел эскиза, он стремился из каждой своей работы сделать шедевр. До наших дней дошла история о создании необыкновенного занавеса для французского театра по картине Пикассо. А дело было так: Дягилев ставил балет «Голубой экспресс», которым начинал «новую эпоху современного неореализма» в танцевальном искусстве. По сути, это было шоу-представление, и все в нем, каждая деталь, имели свое значение. У Пикассо Дягилев увидел небольшую работу «Женщины, бегущие по пляжу» и решил использовать ее в качестве эскиза для занавеса. Написать занавес он попросил Александра Шервашидзе (Чачба).

Художник принялся за работу, которую завершил за сутки! А ведь это был огромный холст размером 10,40 на 11,72 метров с таким же, внушительных размеров, изображением: 6,78 на 8 метров. Увидев искусно выполненный занавес, Пикассо был поражен и, не раздумывая, поставил на нем свою подпись с посвящением Дягилеву. «Скопировать эту маленькую работу, в которой контуры красноватых тел женщин переданы штрихами сухой краски, было сложной задачей, возможно, когда-либо поручавшейся художнику сцены, но Шервашидзе так совершенно сымитировал каждую деталь, что Пикассо не пришлось ничего изменять», – писал в книге «Дягилев» Ричард Бакл.

Впоследствии занавес неоднократно экспонировался на всевозможных выставках, последний раз в 2010-2011 годах в Лондоне на выставке «Дягилев и золотой век русского балета». Сегодня этот звездный экспонат, называемых специалистами одним из чудес двадцатого века, можно увидеть в музее Виктории и Альберта в Лондоне.

Александр Константинович выполнял и другие работы по художественному оформлению балета «Голубой экспресс». Для него это был, конечно, далеко не первый опыт. Его декорации к операм и балетам Чайковского, Гуно, Делиба, многим драматическим спектаклям всегда получали высокую оценку зрителей и критиков. Но абхазский князь являлся не только художником-декоратором! Он писал в разных жанрах: станковой и портретной живописи, графике. Оставил автопортреты и портреты своих друзей и знакомых, натюрморты…

Наследие – своей земле

Как это часто случается среди людей по-настоящему интеллигентных, талантливых, но скромных, Александр Константинович вторую половину жизни становился все менее востребован, а потом его просто забыли. До конца дней с ним оставались «восточное рыцарское благородство, которые в наши дни почти сказочная редкость» (так писал о Шервашидзе его друг Николай Евреинов) и… бедность! Вот только с последней мастер мог бы справиться, если бы захотел. Ведь у него были его картины. Однако продавать их он не допускал мысли. Только подарить! Родной Абхазии.

Меньше всего Шервашидзе жил на родине предков, в Абхазии, хотя всегда всем сердцем стремился именно туда. Переписываясь в последние годы жизни с родными, он неоднократно говорил о мечте приехать в Сухум, беспокоился, где будет жить, заниматься рисованием и живописью.

В 1956 году один грузинский журнал опубликовал сообщение о смерти художника. Статья попала в руки Александра Константиновича, и он отправил письмо автору, в котором, не без доли юмора, писал: «Исправляю небольшую неточность. Я еще жив, к моему удивлению. Не болею и живу совершенно один… Все, что имею, готов отдать для музеев в Тбилиси и Сухум…».

И отдал! По некоторым источникам – более 500 произведений, переправляя работы в Абхазию с большим трудом, так был уже нездоров, да и возраст не позволял физической активности. Его работы находились в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, Парижа, Лондона, в частных коллекциях, но самое большое количество было, конечно, в Сухуме.

Выдающийся деятель культуры XX века, Александр Константинович Шервашидзе (Чачба) так и не вернулся при жизни на родную землю. Он скончался на сто первом году в доме для престарелых в Монте-Карло. Спустя много лет его прах был перевезен из Ниццы в Абхазию и захоронен в Сухуме. Теперь вместе с художником «обрели покой» и его картины.