Теперь Дюкурно возвращается с «Альфа» (как и Джордан Пил, она явно не любит длинные заголовки) — одновременно и более простым, и более непонятным фильмом. В третьей картине очень легко найти социальные темы. Но, как и в случае с «Титаном», режиссёр не пытается что-то втолковать зрителю, оставляя трактовки на осмысление каждого. А в итоге заставляет задуматься: а нужно ли вообще как-то конкретно объяснять эту историю? Ведь визуальный ряд и эмоции персонажей в работах Жюлии Дюкурно — уже сами по себе искусство, сырое и хаотичное, не требующее дополнений и упорядочивания.

Юная Альфа живёт со своей матерью в условных девяностых (точное время действия нигде не указывают). Вокруг бушует эпидемия очень странного вируса, который поражает человека смертельной, но в чём-то даже красивой болезнью: заразившиеся буквально превращаются в мраморные статуи. Но не сразу, как при взгляде на Медузу Горгону, а долго и мучительно. Мать Альфы работает в почти опустевшей больнице, где пытается бороться с вирусом. Но, кажется, это происходит в каком-то другом времени. 

А в нынешний момент девочка на одной из вечеринок делает татуировку — стилизованную первую букву своего имени. Мать в бешенстве: проблема не в самом поступке — через иглу можно подхватить болезнь. Когда о подозрениях узнают окружающие, девочка становится изгоем в своей же школе. Тем временем дома у героев появляется Амин — брат матери, который не только болен той самой заразой, но ещё и плотно сидит на наркотиках.

Конечно, проще всего увидеть в артхаусном сюжете прямые намёки на эпидемию ВИЧ. В кадре атмосфера девяностых, речь идёт об иглах и наркозависимых. Окружающие демонизируют любого, кого подозревают в заражении, и совершенно не понимают, как на самом деле распространяется болезнь. Но ещё в «Титане» Дюкурно чаще задавала вопросы, чем отвечала на них: в итоге в её самом известном фильме можно было найти не менее пяти интересных подтекстов, но ни один так и не выходил на первый план. «Альфу» с предыдущей лентой роднит навязчивое желание постановщицы смешивать живое с неживым. Тогда был секс женщины с машиной, приводящий к рождению «чего-то», теперь же буквальное превращение человека в статую. В этом плане наиболее травмирующе выглядит сцена, когда на приёме у пациента буквально разваливается спина — попытка собрать человека обратно ужасна своей обречённостью. 

На самом деле «Альфа» точно так же даёт свободу зрителю найти в сюжете то, что он хочет (или боится) увидеть. Когда-то многие предполагали, что Дэвид Кроненберг в «Мухе» говорил о СПИДе. Но сам режиссёр ответил, что это отражение любой болезни, которая приводит к переменам в теле и пугает окружающих. Сюжет от Дюкурно также легко адаптируется в описание ковида или в намёки на любые другие опасности, в которых люди ещё толком не разобрались.

И хоть режиссёр формально снимает разные фильмы, трудно не заметить, что все они в итоге говорят о переменах, происходящих в главной героине: это взросление и столкновение с травмирующим окружающим миром. Школьная жизнь Альфы временами выглядит как напоминание о подростковых хоррорах, подобных работам Стивена Кинга: девочка переживает травлю, вплоть до попытки запереть её в туалете, чуть не тонет в бассейне и разбивает там же голову. Не будет спойлером сказать, что вопрос, действительно ли она больна, подвешен в воздухе на протяжении всего фильма. Но оказывается, дело не в ответе — главное, как Альфа учится защищать себя.

Но есть и другая социальная трактовка. Не просто так семью главной героини делают мигрантами: мать, бабушка и дядя периодически говорят на странном языке, который не понимает даже сама Альфа. Они вроде бы уже прижились в новом обществе, но всё равно чувствуют себя «иными». Бабушка и вовсе, как в фолк-хоррорах, пытается объяснить болезнь мифологическим «красным ветром», который к финалу становится вполне реальным. Легко понять, из какой же пыли состоит эта песчаная буря. Сохранение национальной идентичности и отторжение обществом мигрантов (Амина делают ещё и наркоманом) — одна из главных драматических тем в последние годы. Так не проводит ли Дюкурно параллели между болезнью и ксенофобией?

В «Альфе» легко находятся сразу четыре трактовки истории. При желании наверняка можно увидеть и больше. Но можно не искать — в фильмографии Дюкурно лишь в «Сыром» сохранялась чёткая структура и довольно понятная мораль. Потом любовь к Карпентеру и Кроненбергу явно уступила место референсам к позднему Дэвиду Линчу, который никогда не пояснял происходящее, а лишь давал зрителю направление — дальше решайте сами, что чувствовать, подсказок не будет. 

Причём в новой работе постановщица идёт ещё дальше и запутывает зрителя окончательно, смешивая разные временные линии. Словно во «Внутренней империи», тут даже невозможно понять, что происходит раньше, а что позже, и есть ли вообще в действии последовательность. Трактовка артхаусных фильмов словами «это всё сон» давно уже считается пошлостью — такой логикой можно объяснить любые нестыковки и странности сюжета. Но не случайно лейтмотивом истории выбрано стихотворение Эдгара Алана По, которое зачитывает учитель главной героини — представитель ещё одного отторгаемого класса.

«Или то, что зримо мне,
Всё есть только сон во сне?»

Один из персонажей убеждает Альфу не будить его, чтобы окончательно уйти на покой. Хотя её мать придерживается ровно противоположного подхода к жизни, отчаянно цепляясь за реальность, пусть даже она и пугает. В итоге от картины остаются скорее печальные, чем неприятные ощущения. 

Жюлия Дюкурно вовсю наигралась с боди-хоррором, поэтому в данном случае позволяет себе уйти в мрачную, но не мерзкую эстетику: клуб, где собираются заражённые, по-своему прекрасен. И даже радикально похудевший Тахар Рахим не пугает своим телом, как это делал Кристиан Бэйл в «Машинисте», а показывает, что и не каменная фигура, а вполне себе из плоти и крови, может быть изваянием. Так что те, кто отвергает поиск скрытых смыслов, могут просто посмотреть этот фильм ради необычной жутковатой эстетики. Даже без лишних объяснений «Альфа» привлекает и заставляет переживать.