Олег, Ольга, расскажите о вашей жизни.
Олег: Я в Лондоне живу с 2005 года, в 2011 году переехала семья. И девушка Арина родилась уже здесь.
Ольга: У нас немного сумасшедшее семейство: три девицы, собака алабай, привезённая из России (а в свое время найденная в приюте), 6 шиншилл и хомяк. А, забыла… Ещё 250 роз у меня в саду.
Так. Вы живёте в поместье?
Ольга: Нет, дом снимаем. Розы очень компактно умещаются в кадках.
Когда вы успеваете путешествовать?
Олег: По складу характера я непоседа, а работа как раз предполагает большое количество командировок — получается такое постоянное движение. Так что Арина в общей сложности уже побывала, думаю, в 15−20 странах.
Начиналось все как просто поездки по новым местам. А дальше походы естественным образом наложились. Я сам достаточно спортивен и рискну сказать: дети у меня тоже спортивные получились, то есть не проблема закинуть на себя рюкзак и пойти. Но самое интересное в путешествиях для нас — элементы личного первооткрывательства, преодоления, достигаторства.
И вы решились приобщить к вашему «достигаторству» Арину? Или это вопрос воспитания?
Ольга: По поводу воспитания… Меня всегда поражало, насколько всё-таки здесь дети инфантильные. До 11 лет ты ребенка не можешь ни на секунду оставить одного, да ещё и всё «нельзя»: нельзя по деревьям лазить, одному — в школу, из школы, всё кругом только очень-очень безопасно.
Но однажды удивил случай на школьной экскурсии, когда Арине было лет пять-шесть. Там мальчишка начал шалить, к нему подошла учительница и сказала: «Are you sure you’re making the right choice?» («Вы уверены, что делаете правильный выбор?»). Нам это так понравилось, что стало девизом воспитания ребёнка. То есть учительница не стала отчитывать, успокаивать, а всю ответственность передала мальчику. Мол, то, что ты сейчас балуешься, — твой выбор, будь готов к последствиям. А если знаешь, что выбор неправильный, зачем ты его делаешь?
Олег: Российская, а на самом деле советская, система воспитания считает ребёнка объектом, которым надо руководить, двигать туда-сюда, за него можно всё решить, куда-то потом направить, пристроить. А здесь ребёнка наделяют ответственностью, учат принимать решения, насколько это возможно.
С теми же деревьями и вообще залезанием куда-то… Я всегда говорил: окей, хочешь лезть, лезь, но я не помогаю. И не помогаю спускаться. Могу подсказать, куда ставить ногу. И это решает сразу несколько задач. Во-первых, ребёнок учится опираться на свои силы (но урок безопасный, потому что я стою рядом). Во-вторых, оценивает, что может или не может, учится самостоятельности, пусть даже в своём микромире, на детской площадке или на дереве.
И те родители, которые нас осуждали, потом с удивлением спрашивали, как получается, что Арина такая самостоятельная и ответственная для своего возраста. Да, собственно, вот так и получается.
И другой принцип, которым мы руководствуемся, тоже очень простой: не надо говорить детям, что им делать. Условие только одно: делай, что тебе нравится — плавание, гимнастика, волейбол — но если делаешь, то занимайся серьёзно.
Вы воспитываете автономных людей.
Ольга: Всё так. Ленивые родители — это автономные дети.
Арина, как тебе родительская философия?
Арина: Логичная.
Ты замечаешь разницу между собой и сверстниками?
Арина: Очень замечаю. Они все боятся, например, поднять паука с пола, упасть, рыдают, когда царапают коленку, и там появляется немножко крови…
Олег: Но самое главное, другие дети гораздо более чувствительны ко всяким происшествиям, боятся что-то сделать не так и поэтому даже не пробуют.
Арина: Вот у меня в классе одна девочка помимо школы ничего не делает. Когда я спрашиваю её, почему она не выбрала для себя какое-то занятие, она говорит: «Мама не сказала, что выбирать».
Олег: То есть дети зависимы от родителей. А Арина ещё и гораздо более инициативна. Иногда это доставляет некоторое количество головной боли, потому что она любит составлять планы, как организовать свою жизнь и родительскую.
Вы хотите сказать, Арина сама организовала поход в горы?
Ольга: Так и случились. Им в школе рассказывали про древнюю Грецию, мифологию, Олимп, богов, все такое. А ребёнок пришёл из школы и сказал: «Интересно туда залезть».
Олег: Арина стала расспрашивать, и я рассказал, что был на Килиманджаро. Она, конечно, тоже захотела. Я говорю: окей, хорошо. У меня подход простой: если мы это делаем, то делаем серьёзно. Давай думать, как всё организовать? На мой взгляд, правильный подход с точки зрения воспитания юного-взрослого: выстраивается цепочка «хочу, планирую, могу, делаю». Даёт большую внутреннюю силу, уверенность ребёнку, чтобы потом строить собственную жизнь.
Так вот, я говорю: давай сначала куда-нибудь поднимемся, попробуем. Потому что Килиманджаро — штука серьёзная. Требуется хорошая подготовка именно физическая, выносливость. Процент восхождения на маршруте, по которому мы шли, составляет где-то 88%. То есть 10−12% взрослых не доходят до вершины.
Арина сказала, что хочет Олимп. И вот в июне мы на него поднялись. Причём поход был не однодневный — два дня с ночёвкой. Всё как полагается: с рюкзаком, ботинки специальные, воду несёшь на себе, аптечку, запасную одежду. Вставать надо в полпятого…
Арина: В четыре.
Олег: В четыре. Выход до рассвета, и к восьми утра мы влезли на вершину. Последние 300 метров просто карабкались напрямую по камням в гору. Там уже потребовалось пользоваться верёвками, страховкой.
Арина: Я была подвешена между папой и гидом.
Олег: Гид шёл первым, дальше верёвка, Арина, ещё верёвка и я. Арина болталась, как солдатик на ниточках, между нами. Залезли. Слезли. Я спрашиваю: «Понравилось?» «Понравилось!»
Ольга: Показательная была реакция школы на её Олимп. В день, когда они должны были подняться, я, как нормальный человек, спала. Думаю: проснусь, всё узнаю. В семь утра меня будит директор школы: «Olga! Have you seen this? She did it! She did it!» («Ольга! Ты это видела? Она сделала это! Она сделала это!»).
А директор откуда узнала? Местные новости?
Ольга: Муж написал одновременно ей и мне. Директор была в курсе целей и задач: мы же отпрашивали ребёнка с учёбы, так что вся школа болела, переживала за Арину.
А дальше был Килиманджаро?
Олег: Мы оказались в Африке в октябре. Поднимались тем же маршрутом, которым когда-то ходил я. Я выбрал его, потому что, во-первых, путь менее многолюдный, идёшь по диким местам. А во-вторых, чуть более длинный — спокойнее идёт акклиматизация. Потому что у меня не было уверенности, как организм Арины отреагирует на высоту. Общая протяжённость маршрута — 74 километра, это 7 дней: 32 километра проходятся за 5 дней, а еще 42 – за последние 2 дня.
Первая часть маршрута немного тягучая: идёшь достаточно медленно, в горку, с какого-то момента начинает сказываться высота. Причём незаметно: просто чуть быстрее одышка наступает, устаёшь раньше, потому что кислорода в воздухе меньше. На вершине Килиманджаро содержание кислорода в воздухе составляет половину от того, чем дышим мы с вами в Лондоне. Поэтому требуется акклиматизация. Иногда случается горная болезнь: головная боль, тошнота, пропадает аппетит. Вообще, чувствуешь себя странно по той простой причине, что когда кислорода немного, организм начинает перераспределять внутренние ресурсы наиболее важным органам. И ещё такой момент: на высоте дышишь чаще и глубже. Получается, устаёшь больше.
Арина с этим ощущением столкнулась уже ближе к завершению, я — раньше: дышишь, а сил не прибавляется. И не то чтобы воздуха не хватает или перехватывает горло, просто дышишь, а эффекта никакого. Всё та же усталость, хочется остановиться, отдохнуть. Поэтому последние метров, наверное, 500 до вершины мы шли с перерывами.
Самая сложная часть — последняя ночь перед вершиной. Выходишь до полуночи и на вершине, как правило, оказываешься с восходом солнца. Всю ночь лезешь вверх. Тёплая одежда, налобный фонарик. Температура опускается до минус 15. Арина в таком холоде раньше не бывала, равно как и всю ночь по горе не лазила. Но вид сам по себе шикарен: звёздное небо, абсолютно кристальный воздух, но при этом холодно, темно, одышка. Арина в нас кидалась снежками, потому что на горе до этого снег прошел.
С рассветом мы были на вершине. А потом ещё 4 часа спуск обратно в лагерь. Час-полтора передохнуть и дальше марш в следующий лагерь, чтобы быстрее сбросить высоту. То есть за день мы проходили порядка 20 километров, из которых 12 — вверх и вниз по горе. На следующий день — ещё 22. Для ребёнка это, конечно, то ещё усилие! Но и для взрослых достаточно тяжело.
Плюс последние два дня мы шли под дождём со снегом. Причём даже не со снегом, а с ледяной крупой. Поднимались по рассыпчатому снегу: делаешь два шага вперед — съезжаешь на шаг назад. И вот так 6 часов. А зашли на вершину третьими из всех, кто туда лез. Это учитывая, что выходят все примерно в одно время.
Арина: Вторыми.
Олег: Вторыми.
Ничего себе. Вершина популярна!
Олег: На Килиманджаро в год заходит порядка тридцати тысяч человек, по-моему. В тот день пришли, Арина спросила, человек 50, и где-то 10−15 не дошли. Арина с самого начала взяла темп. Мы шли вверх её скоростью, не моей, гиды тоже подстроились.
Арина, как тебе дался подъем?
Арина: Тяжело. Но могу повторить фразу от друзей, которых мы там встретили: «Это был второй тип развлечения».
Олег: Мы познакомились там с канадской парой, которая тоже шла по маршруту. Познакомилась, собственно, Арина. И у них была эта поговорка про «второй тип удовольствия». Первый — в процессе делания, а второй — уже после того, как сделано. Проще говоря: через тернии — к звёздам. Эти слова стали нашим девизом на весь поход.
Такое «развлечение», наверное, не для всех… Дело даже не в том, что тяжело – нужно иметь особый склад, готовность переносить бытовые неурядицы. И всё равно двигаться, получать наслаждение от того, что окружает, что делаешь. У нас вроде получилось. Арина была довольна. Последние пару часов ей дались очень непросто. У нас, к примеру, грелки для рук отказались работать на высоте.
Арина: А начали работать, когда уже спустились.
Олег: Да, заработали, растопив единственный имевшийся сникерс у Арины в кармане. Но было и несколько смешных моментов, местами мы друг друга подбадривали…
Арина: Где-то я его пинала, где-то он меня пинал.
Арина, чем ты еще интересуешься, помимо восхождений на самые высокие горы в мире?
Арина: Нравятся художественная гимнастика, нетбол и футбол. Я не играю ни в каких серьёзных клубах, но меня обычно выбирают на «лучшего игрока». И ещё люблю всякие интересные задачки по математике. И… я писала стихи в стиле Шекспира, с тьютором, очень классно получились. И сочинила мини-историю.
Олег: Историю в стиле Эдгара По. Жуть всякая, ужастики.
А почему ужастики?
Арина: Потому что читаю и смотрю достаточно… Не знаю, как объяснить… Фильмов, которые не для моего возраста.
Олег: У нас есть родительская проблема, обычная для семей с детьми разного возраста: младшие от старших перенимают все. Практически невозможно изолировать ребенка. И представьте, какие фильмы смотрят девочки 16-20 лет. Про наиболее, скажем так, неподходящие фильмы мы, разумеется, объяснили старшим, но ужастики в этот список, как правило, не попадают.
Ольга: В какой-то момент мы вмешались, решили: раз уж смотрим ужастики, надо начинать с классики. Показали «Гремлинов», «Терминатора».
Олег: «Байки из склепа»… Смотрите, играть в «кошки-мышки» времени, возможностей и желания нет. Это только отношения с ребёнком портит. А если нельзя чему-то сопротивляться, то единственный выход — возглавить дело. По крайней мере, порекомендовали те вещи, которые считаются хорошими в том или ином жанре.
Итого: спорт, горные походы, математика, ужастики и рассказы-хорроры…
Ольга: Плюс хэви-метал. Муж привозит ребёнка в школу и что там играет из окна машины?
Олег: Ой, да, было. С Ариной мы с юного малолетства слушали самые разные вещи. И ребёнок привык. У неё есть любимые рок-композиции. И вот директор стоит, встречает детей у дверей школы (это традиция), и выпрыгивает Арина, а в машине играет, по-моему, «Highway to Hell» AC/DC.
Ольга: Католическая школа для девочек, директор-ирландец — практикующий католик. Нас в школе будут помнить долго…
Олег: Понимаете, хочется в воспитании ребёнка найти баланс. Но каждый ребёнок уникальный. Получается, например, азиатские системы воспитания более административные: там дети могут часами учиться, они усидчивые, но есть проблемы с креативностью. В западной модели упор делается на развитие личности, не на подчинение коллективным или семейным интересам. И дети вырастают свободными, независимыми, творческими, а вот играть «в долгую» им сложно.
Ольга: Они не очень хорошо умеют работать…
Олег: Работать, грызть гранит науки или чего бы то ни было.
А как старшие дочери, они также разделяют увлечение путешествиями?
Арина: Нет. Они не про это.
А про что они?
Арина: Про обычные кровати.
Олег: В общем, да. Старшие, конечно, уже взрослые девушки. Они, безусловно, спортивные и в походы тоже ходили. Но у них интересы немного другие.
Ольга: 7 дней туалет с дыркой в полу, это…
Олег: Для них, конечно, такое совершенно что-то потустороннее, необычное, скажем так. И это перебьёт всё. Плюс даже костры нельзя разводить: национальный парк! Соответственно, вечером ты греешься в спальном мешке в палатке. А если какие-то вещи мокрые, сушишь на себе или в спальник засовываешь, они за ночь высыхают. Для кого-то всё настолько критично, что даже с учётом силы воли люди не получат удовольствия. Я такое видел в лагерях: некоторым просто психологически становится тяжело переносить трудности.
Какой лучший момент восхождения для каждого из вас?
Арина: Самый верх, когда смотришь на всё вниз. Ты немножко поработал, и теперь ты выше всего. Даже облаков. И чувствуешь себя, я бы не сказала, что глупо… Но ты просто смотришь и всё. Я в какой-то момент даже не соображала, что делала. Просто шла и была как варёная сосиска.
Олег: По-русски это будет ближе всего к понятию «идёшь и обалдеваешь». А тут так прямо в статье и напишут: «чувствовала себя как варёная сосиска».
И ещё сочетание снега, ледников, солнца! Понимаешь, что ты на вершине континента. Меня подмывает сказать, что самый лучший момент, когда ты уже слез. Но если серьёзно, то, наверное… сам процесс. Потому что очень часто в городе нас раздёргивает: надо туда успеть, в другое место позвонить, входящие сообщения, дети чего-то хотят… Получается такой день сурка. А поход в горы позволяет полностью сфокусироваться на чём-то одном и быть в этом. Ну и да, как родителю троих детей, владельцу алабая, шиншилл и прочего хозяйства, иногда правда хочется тишины.
Арина, о чём ты мечтаешь?
Арина: Быть профессиональной художественной гимнасткой.
Олег: Шёпотом говорим про Олимпийские игры, но пока остановимся на профессиональной гимнастике. Рассказывай дальше…
Арина: Попасть в хороший университет. И стать, наверное, либо банкиром, либо кем-то, кто помогает сложным детям. И я точно хочу двух алабаев и шесть шиншилл.
