Если кто-нибудь из барных энтузиастов решил бы придумать коктейль “77-й Каннский международный фестиваль”, наверняка получился бы long drink наподобие клубничного дайкири или гуд-тайм-герлз: ни один ингредиент не выделяется, но праздничный вкус и легкое головокружение остаются на длительный срок. Пусть такие параллели не совсем уместны в связке с фильмами, в каждый заложена масса коллективного труда и понимания, но обобщения неизбежны.
77-й Каннский фестиваль оказался камерным хором женских голосов: подавляющее большинство сюжетов из основной программы развивалось вокруг женских характеров и судеб. В этом контексте неудивительно, что главный дирижер жюри Грета Гервиг передала право солирования “Аноре”, эдакой смеси “Красотки” и “Неограненных алмазов” братьев Сафди. Шон Бэйкер на протяжении 10 лет снимает инди, и в случае с “Анорой” это вылилось в форму, к которой Гервиг, в прошлом героиня независимого кино-подполья, не могла не чувствовать особое расположение. В решении можно также усматривать стратегический ход с возвращением к смотру “человеческого лица”: на сеансы новой картины-победительницы точно будут выстраиваться очереди, в отличие от прошлогодних лауреатов вроде “Титана”, “Треугольника печали” и “Анатомии падения”.
Anora by Sean Baker
Впитавшая феминистический окрас фестиваля “Субстанция” с призом за лучший сценарий обыграла “Саван” Кроненберга и по идейному капиталу, и по зрительским симпатиям, причем на его же территории. Гротескный боди-хоррор (вот уж чего Кроненбергу всегда не доставало – юмора) единогласно признан смелой попыткой передвинуть границы жанра. Пренебрегая целыми канонами – от хорошего вкуса до драматургической композиции, – Корали Фаржа будто запихнула в чат-бот идеи Линча, Дюкарно, раннего Карпентера и Аронофски, а по сгенерированному ответу написала сценарий фильма, который на премьере в зале “Люмьер” получил лучшую комбинацию реакций: зрительский обморок с тошнотой.
Substance by Coralie Fargeat
“Все, что мы представляем как свет” еще лет 10 назад мы могли представить как участника программы “Особый взгляд”, в этом же году фильм получает Гран-при жюри. Снятый с медитативной неспешностью, выверенным кадром, при натуральном свете, он рассказывает о хрупкости любви и солидарности в реалиях Мумбаи, одного из крупнейших мегаполисов современности. Тактичность Кападия в отношении не только режиссерских подходов, а к материи жизненного, не подкупила – именно очаровала Канны.
“Эмилия Перес” Жака Одиара (приз жюри) – еще один собирательный образ, который удобно примерить к прошедшему смотру. Подобно главному герою, совершающему переход в противоположный пол, Одиар смещается с темы маскулинности к более универсальным нарративам. А что может быть универсальней, чем транс-ром-мюзикл в стилистике теленовеллы с латиноамериканскими страстями в исполнении Селены Гомес и Зои Салдана? Однако фильм полностью принадлежит Карле Софии Гаскон, которая наделяет персонажа, что должен был скатиться в ужасный стереотип, характером и всем спектром человечности.
Emilia Perez by Jacques Audiard
Из призеров выделяется “Большое путешествие” Мигеля Гомеша с наградой за лучшую режиссуру. Меланхоличный фильм с непрерывным внутренним монологом, псевдодокументальной камерой и ретроспективной историей отсылает к экспериментам Криса Маркера в упаковке от Аличе Рорвахер. Хотя в форме картины не сыскать ничего похожего на сумбурный задор 77-х Канн, можно попробовать уловить ноту иронии в идее снять на черно-белую пленку путешествие белого мужчины по Юго-Восточной Азии.
Словно со стороны, за конкурсом наблюдали большие мастера – Соррентино, Коппола, Лантимос, – подготовившие для него не самые лучшие свои работы. В допущении, что никакие награды им не нужны, растворена ядовитая капля лукавства. “Мегалополис” Копполы, как и на предпросмотрах, вызвал неоднородные рецензии и отправляется на финальную ревизию для определения места в истории – к зрителю. Для Соррентино красота все также остается в одинаковой мере проклятием и главным ориентиром творчества. Лантимоса нужно смотреть при любых критических оговорках.
“Семени священного инжира”, получившему у критиков по итогам смотра высший балл, достался специальный приз жюри (с оттенком утешения), что только подтвердило общее правило: в Каннах не хотят и не умеют говорить на темы современной повестки.
Из прошедшего праздника каждый вынес что-то свое. Как и в кино, в Каннах перемешиваются идеи, вкусы, настроения, случайности, выстраивая новые контекстуальные системы. Конкурс на бумаге обещал большего, но очарование любого аттракциона раскрывается в готовности удивляться непредсказуемому: кино, природе, нарядам Гервиг… С Каннами все в порядке.
