Шедевр поэтический. “Граф”.

Режиссер Пабло Ларраин и сценарист Гильермо Кальдерон задумали вот что: не представить ли чилийского диктатора Пиночета в образе вампира? Идея понятна: пьет народную кровь, кажется бессмертным. Получается, смерть была лишь инсценировкой уставшего от непостоянства народных чувств вурдалака. И теперь на отдаленном острове он живет с женой и денщиком (им тоже не терпится заполучить вампирский статус), владеет неистощимыми запасами замороженных сердец, которые годятся исключительно для поддержания жизни. В общем, скука для истинного диктатора смертная. Недаром генерал задумывается об осиновом коле. Но все резко меняется (как и бывает в кино), когда на остров прибывает молодая монахиня, чья фактическая миссия – избавить мир от чудовища, а фиктивная – подбить находящуюся в упадке бухгалтерию экс-диктатора. Есть у нее и личная цель, о которой будущий зритель пусть узнает самостоятельно.

Фильм выдержан в черно-белых тонах, что опять запустит сравнение с поэзией, но не пасторальной в духе Фроста, а расточительной на образы, средства и фантазию, ценной благодаря им (Гоголь?) К тому же за кадром все время обнаруживается присутствие рассказчика, добавляя новый слой к опыту восприятия. Романтизация одного из явных антигероев современно истории – дело другое, сомнительное и далекое от поэзии.

Шедевр пылкий. “Красное небо”.

Новое произведение Кристиана Петцольда, самого известного представителя Берлинской школы (от ее принципов, впрочем, мэтр давно отошел), заставило загореться глаза профессионалов и обычных любителей кино. Повествование начинается весьма буколически: два приятеля приезжают загород, чтобы вдали от столичной суеты поработать, одному – над портфолио для поступления в художественную школу, другому – над окончанием романа с безобидным названием “Клаб-сэндвич”. Разумеется, в доме их ждет сюрприз в виде проживающей там девушки, о которой забыла предупредить мать одного из героев. Новую соседку время от времени посещает летний бойфренд, спасатель на местном пляже.

С тонким, ненавязчивым юмором, основанном больше на ситуациях, мимике и реакциях персонажей, нежели на искрометных шутках, Петцольду удалось охватить довольно объемный пласт проблем, важных для любого поколения: творческий спад, эмоциональная закомплексованность, взаимоотношения ровесников, антагонизм природных стихий, бессилие человека перед ними. Важно, что режиссер не только обнаруживает темы, но и демонстрирует свое отношение, разъясняет контекст, как и подобает мудрому наставнику.

Картина, разворачивающаяся в духе немецкого романтизма (намеков на него предостаточно, взять хотя бы декламацию героиней стихотворения Гейне “Азра”), спичкой вспыхивает ближе к финалу. Один из самых разговорных и озорных фильмов в карьере Петцольда жюри Берлинале отметило наградой.

Шедевр городской. “Пассажи”.

В свое время явление новой французской волны саботировало кино проникновением камеры на улицы, демонстрацией обычной жизни. Собственно, это особенность любого большого произведения – отражать повседневность, рассказывать о растущих из нее отношениях и судьбах. Возможно, героев Айры Сакса нельзя назвать обычными: Франц Роговски играет немецкого режиссера, Бен Уишоу – успешного графического дизайнера из Британии, третий персонаж, учительница начальных классов, подходит к обычности ближе (Адель Экзаркопулос). Истории персонажи переплетаются в декорациях Парижа, да так, что клубок становится похож на наушники, долгое время пролежавшие в кармане. Героя Роговского бросает от партнера к партнерше, потом обратно, оставляя много вопросов о его моральных качествах и здоровье рассудка.

Но все же главным протагонистом предлагаю считать Париж, потому что именно благодаря ему такие сюжеты и комбинации возможны. Город показан открытым, свободным, готовым на сотрудничество и уступки, но требующим взамен состояние постоянного тонуса. То, что у героев фильма выходит так скверно. Поучительно скверно!