Гравюра «Переулок джина» появилась в 1751 году в паре с «Улицей пива». И если «Улица пива» воспевает счастье и благодать от употребления пенного, то «Джин-лейн» преследует совершенно иную цель.

Появление этой гравюры было связано с лондонской джиноманией, которая привела к довольно печальным последствиям, особенно для жителей трущоб. Дело в том, что производство джина практически никак не контролировалось, напиток часто разбавляли скипидаром, да и стоил он копейки, что приводило к быстрому формированию зависимости среди бедняков, которым были недоступны другие радости.

К 1750 году в одном из самых неблагополучных районов Лондона – Сент-Джайлсе более четверти всех магазинов торговали джином, большинство из них занималось скупкой краденного, а также являлись местом обитания проституток. Именно этот район и изобразил Хогарт на своей гравюре.

Мы видим нищету, разложение и отчаянье поколения, выросшего на джине. В самом центре гравюры безобразная женщина с кожей, изъеденной сифилитическими язвами, пьяная от джина, занята выуживанием понюшки табака, в то время как ее ребенок, оставленный без присмотра, летит с лестницы. Рядом с горе-матерью на ступеньках покоится скелет продавца брошюр, возможно умершего от голода, а из его корзинки выпадает назидательный памфлет о вреде джина. Его охраняет черный грустный пес, символизирующий отчаянье и депрессию.

На заднем плане разворачивается настоящий апокалипсис. Слева мы видим скупщика г-на Жадность, который придирчиво осматривает пилу, что принес ему плотник ради нескольких пенсов, и на которые он купит джина. Оборванная домохозяйка предлагает кухонную утварь с той же самой целью. Перед дверью ломбарда голодающий мальчик и собака дерутся из-за кости, а рядом с ними заснула девочка, к которой приближается улитка – символ греха лени. В центре улицы гробовщики укладывают тело мертвой женщины в гроб, а рядом плачет осиротевшее дитя.

Чуть поодаль сумасшедший нанизал младенца на штырь и скачет с ним по улице, хлопая себя по голове парой мехов. Обезумевшая мать с криком бежит за ним следом. Возле винокурни пьяная толпа предается неистовству: осатанелый калека поднимает костыль, чтобы ударить слепого собутыльника, две юные девушки из прихода Сент-Джайлс (на что указывает значок на руке одной из них) стоят с бокалами джина, не соображающая от хмеля мамаша опаивает малыша алкоголем, чтобы он не плакал и не мешал ей дальше куражиться.

А над всем этим ужасом болтается тело покончившего с собой цирюльника, потому что никому больше его услуги оказались не нужны.

В самой глубине виднеется церковь Св. Георгия в Блумсбери, но Хогарт живо противопоставляет ей вывеску ломбарда, образующую перевернутый крест, давая понять, что в душах этих людей не осталось место для бога.

Лондонская джиномания пошла на спад в 1751 году, после запрета на распространение напитка среди нелицензированных продавцов. Вместо джина правительство стало популяризировать чай и старое доброе пиво. Что ж, эти меры бесспорно удались – и по сей день англичане обожают посиделки за чашечкой свежезаваренного чай или кружкой эля.