О том, как началась дружба Бертен и Гюго ходили разные слухи. Недруги молодой женщины уверяли, что Гюго, побывав однажды в гостях у отца Луизы, модного парижского издателя, проникся жалостью к убогой девице. Как бы он мог отказать инвалидке? Да, дорогой читатель, Луиза отличалась от прочих молодых и талантливых музыкантов, которыми кишел Париж первой половины девятнадцатого века. Будучи ребёнком, она перенесла страшное заболевание – полиомиелит, изуродовавшее её и приковавшее к кровати. Впрочем, по свидетельствам современников, к шестнадцати годам Луиза передвигалась по дому в кресле на колёсиках – обожавший дочку Бертен-старший сделал всё, что было в его силах, чтобы облегчить тяжёлую жизнь своей любимицы.

Как и многих из нас, к музыке Луизу поначалу привлекла её мама, она разучила с ней нотную грамоту и привила любовь к фортепиано. Девочка стала неплохой пианисткой, но физическая немощь ограничивала развитие её фортепианной техники. Тогда Луиза переключилась на пение. У неё оказалось недурное контральто, и иногда девушка пела для гостей отца. А гости у них бывали часто, и какие! Вечера в доме Луи-Франсуа Бертена жаловали Джоаккино Россини, Эжен Делакруа, Огюст-Доминик Энгр, Гектор Берлиоз, Франсуа-Рене де Шатобриан и в числе прочих Виктор Гюго. Какое блестящее общество!

Отец Луизы был известным в Париже журналистом и издателем «Журнала дебатов» (Journal des Débats). Это была одна из самых влиятельных парижских газет девятнадцатого и двадцатого веков, выходившая каждую неделю с 1789 по 1944 гг. и закончившая своё существование после освобождения Парижа от нацистской оккупации. Новое правительство не простило журналу продолжения работы при коллаборационистском режиме Виши.

Но в первой половине девятнадцатого века «Журнал дебатов» грелся в лучах своей славы, и на свет вечеров в доме Луи-Франсуа слеталась вся парижская интеллигенция. За исключением тех, кто был не согласен с политическими убеждениями Бертена-старшего. Скорее всего, Виктор Гюго познакомился с Луизой именно там. Девушка отчаянно стеснялась и выбиралась из инвалидного кресла только по просьбе отца. Стоять она могла недолго, а петь сидя ей было неудобно.

Свою первую оперу по роману Вальтера Скотта «Гай Мэннеринг» Луиза написала, когда ей было двадцать лет. Опера была поставлена семейными силами на одном из вечеров в доме Бертенов. Вдохновившись домашним успехом, девушка через два года написала ещё одну оперу, на этот раз по пьесе Эжена Скриба «Оборотень», которую согласился поставить театр Оперá-Комик. В тот год была лютая зима, унесшая множество жизней, и Луиза настояла на том, чтобы все средства от продажи билетов на премьерный спектакль были розданы семьям пострадавших.

«Оборотень» прошёл в Оперá-Комик двадцать шесть раз и получил положительные отзывы как у критиков, так и у публики. Окрылённая первым публичным успехом, Луиза решилась на смелый эксперимент – написать и поставить оперу по произведению «Фауст» Гёте. Надо сказать, что к этому сюжету до неё среди французских композиторов никто не обращался: знаменитая опера Гуно написана только спустя двадцать девять лет после Луизы. «Фауст» Бертен был поставлен в 1831 году в Итальянском театре, но после трёх спектаклей, оперу сняли с репертуара.

Однако молодая женщина не унывала. Она обратилась к великому Гюго, преодолев природную стеснительность, и мастеру понравились наброски увертюры. Так началась совместная работа над «Эсмеральдой». Ни до, ни после Луизы Бертен Гюго не написал ни одного либретто, но здесь он решил изменить своим принципам. Через пять лет, в 1836 году «Эсмеральда» была закончена, и театр Гранд-Оперá взял её в репертуар. Ни одна женщина в мире доселе не удостаивалась чести увидеть свою оперу на подмостках этого великого театра.

По состоянию здоровья мадмуазель Бертен не могла руководить репетиционным процессом. Тогда ей на помощь пришёл великий композитор Гектор Берлиоз, который с большим энтузиазмом встал за дирижёрский пульт. На роль красавицы-цыганки была приглашена абсолютная звезда того времени – Корнели Фалькон (то ли драматическое меццо-сопрано, то ли драматическое сопрано). Редчайший тип голоса, который невозможно вместить ни в какие рамки, так и вошёл в историю оперы как «сопрано-фалькон»: название, отдающее дань фамилии певицы (falcon – сокол). Как сокол бьёт добычу, камнем бросаясь из поднебесья, так и голос Корнели Фалькон звучал одинаково сильно в заоблачно-высокой и утробно-низкой тесситурах. На роль возлюбленного Эсмеральды, капитана королевских лучников Феба де Шатопера, был назначен звёздный тенор Адольф Нурри, являвшийся также педагогом мадмуазель Фалькон по вокалу.

Казалось бы, постановка была обречена на успех. Но неудачи преследовали «Эсмеральду». Мсье Нурри, стремительно терявший голос и заливавший своё отчаяние вином, действовал на труппу удручающе. С мадмуазель Фалькон происходили нервные припадки. Премьера прошла с переменным успехом: несмотря на положительный отклик у публики, политические противники Бертена-старшего устроили акцию протеста в попытке сорвать спектакль.

«Эсмеральда» прошла в Гранд-Опера шесть раз. Последний спектакль оказался настоящей катастрофой. После того, как Квазимодо спел свою коронную «Арию с Колоколами», из зала послышались свист и крики: «Долой Бертен!», а последним гвоздём в крышку гроба «Эсмеральды» стал Александр Дюма-отец, вставший со своего места и прокричавший на весь зал: «Нас обманули! Эту оперу написал Берлиоз!»

Корнели Фалькон в слезах убежала со сцены, и монтёры были вынуждены срочно опустить занавес. В зале царил хаос. После грандиозного и несправедливого провала Луиза впала в депрессию. Напрасно друзья пытались поддержать её. Великий композитор и пианист Ференц Лист превратил несколько арий из «Эсмеральды» в блестящие, виртуозные фортепианные пьесы, пользовавшиеся большим успехом у парижской салонной публики. Берлиоз прилюдно поклялся своей честью, что не написал ни одной ноты. Но озлобленные критики ему не верили: опера казалась слишком хорошей, чтоб её написала какая-то девица в инвалидном кресле.

Впоследствии Берлиоз посвятил Луизе одно из своих самых известных произведений, вокальный цикл «Летние ночи», в надежде пробудить в молодой женщине вдохновение. Но Луиза твёрдо решила, что никогда больше не напишет ни одной оперы, и оказалась верна своему слову.

Фатальные неудачи преследовали всех, кто был связан с постановкой. Великая Фалькон потеряла голос и закончила свою исполнительскую карьеру. Адольф Нурри какое-то время ещё сражался с вокальными проблемами, начавшимися во время работы над «Эсмеральдой». Через три года после провала в Гранд-Опера Нурри, спев на благотворительном концерте в Неаполе, получил тёплый приём у итальянской публики. Но клинически неуверенный в себе певец решил, что аплодисменты были фальшивыми, а тёплый приём – издёвкой. На следующее утро он покончил с собой, выпрыгнув из окна отеля «Барбайя».

Луиза Бертен прожила ещё сорок четыре года. Она периодически писала музыку, но к концу жизни переключилась на литературу. В возрасте 74 лет она опубликовала цикл стихов «Новые крупицы», заслуживший престижную награду Французской академии. Через год после этого, получив, наконец, признание, Луиза Анжелика Бертен обрела вечный покой.