Photo: Kate See

— Юлия, о Ваших образовательных проектах знает весь русскоязычный Лондон. Сложилась аксиома: если хотите учиться на русском — значит, вам в Гимназию №1. Но давайте все-таки поговорим о вас, как произошло, что доктор психологии, бизнес-консультант нашел себя в образовании? Что было в начале?

— Я бы не стала маркировать себя, как человека, представляющего педагогическую систему, хотя и занимаюсь образовательными проектами. Мне всегда было интересно (я и профессию выбирала сквозь эту призму) что-нибудь поправить в окружающем нас мире. И наверное, самый действенный способ повлиять на жизнь вокруг нас –это выращивать следующее поколение.

Мне приходилось много, в разных формах заниматься психологией, чаще прикладной. Работала в службе предупреждения самоубийств, на телефоне доверия, в детском доме и даже пионервожатой в школе, а первым местом в моей трудовой биографии был московский зоопарк… обезьяны. Я люблю об этом рассказывать, например, когда веду подростковые группы. Ребята всегда спрашивают: «А правда это очень помогает в работе с нами?» И всегда честно приходится отвечать: «Вы даже не можете себе представить, насколько!»

Я много занималась театром, имею соответствующее образование. Поэтому театр инкорпорирован во все мои проекты — бизнес, образовательные, психологические… А потом, 33 года назад, я оказалась в Израиле и работала там в очень интересном проекте, который занимался подростками, приехавшими из бывшего СНГ, чтобы получить аттестат зрелости. Позже вместе с семьей переехала в Англию. И здесь, 20 лет назад, появилась Гимназия №1. Это был первый подобный самостоятельный образовательный проект.

Таким образом, в жизни я очень много, где работала, но, повторюсь, никогда не была классическим школьным учителем. Более того, я как—то поняла, что это самые, наверное, малоинтересные люди, которые мне встречались в жизни. Конечно, есть исключения… историк Тамара Эйдельман или Леонид Мильграм, который создал целую педагогическую школу в советское время и вырастил поколение потрясающих людей… Но не большинство работников среднеобразовательных учреждений. Так что, ни в одном из моих проектов не работают классические школьные учителя или воспитатели детского сада.

— А кто у Вас работает? Как Вы собирали команду Гимназии №1 в Лондоне?

— Я верю в людей. И думаю, от того, как ты собираешь команду, зависит все. Поскольку я сейчас довольно много занимаюсь консалтингом, то могу сказать с уверенностью — не только в образовании, в любом виде деятельности все определяют люди. Всегда в проекте есть три вопроса: «кто», «что» и «как»? Но всерьез важный только один вопрос – «кто»? Потому что, если правильно выбрать ответ, то потом станет ясно: и «что», и «как».

Любой ребенок видит в человеке, который перед ним стоит в качестве дающего знание, некую ролевую модель. Так работает человеческое восприятие. Поэтому в Гимназии работают университетские профессора, юристы, врачи, ветеринары, художники, музыканты, актеры, режиссеры, айтишники… То есть, важно, чтобы человек был интересен, имел жизненную позицию и, плюс к этому, был профессионалом хорошего уровня, чтобы ему было интересно участвовать в этой занимательной деятельности воспроизведения себе подобных.

Наш коллектив на текущий момент забавным образом меняется… Сегодня он состоит не только из тех, кто со мной уже 20 лет, но еще из наших бывших учеников, которые уже закончили университеты и, занимаясь в жизни своими делами, тем не менее, по субботам приходят в Гимназию и преподают. У нас даже есть специальный проект, называется «из учеников в сотрудники». И когда я показываю людям финансовый план, меня спрашивают: «А почему такие несоразмерно большие расходы на ассистентов?» Я отвечаю: «Это не расходы, это инвестиция». Потому что наши старшие дети, начиная с какого—то момента, получают предложение о работе в гимназии в качестве ассистента, и им платят зарплату.

Так мы работаем везде — в Лондоне, в Париже, в Амстердаме, в Брюсселе, в Тель-Авиве, в Москве, в Санкт-Петербурге, в Риге, в Тбилиси, на выездных летних программах.

Нет ни одного человека в проектах, который бы не прошел со мной индивидуальное интервью. Это и есть секрет успеха. Поэтому все комплиментарны друг другу. Можно, например, собрать в каком—нибудь летнем лагере людей, которые работают в Тель-Авиве, в Париже, в Лондоне, в России. При этом на взаимопонимание уходит примерно пять минут, так как все «про одно и то же», хотя и разные.

— Начальное, да и последующее образование, к которому мы привыкли и получали сами, очень отличается от британского. Насколько это важно — отправлять детей в школу в 4 года?

— На мой взгляд, ответов на этот вопрос должно быть два. Первый – о том, насколько важно и правильно ребенка в четыре года отправлять в школу. Другой – нужно ли заниматься системно образованием и интеллектуально нагружать ребенка двух лет, трех или четырех.

Я большой поклонник раннего детского образования и развития. История про то: не лишайте ребенка детства… Не понимаю, о чем это. Кто рассказал, что детство – это когда ребенок плюет в потолок и ничего не делает? Причем, именно в тот момент, когда он весь, все его рецепторы заточены на восприятие, на познание мира.

В образовательных проектах в Москве, в Питере, в Париже есть программа, которая называется Barnaby для детей от девять месяцев до двух лет. Где ребенок, конечно же вместе с родителем, занимается миропознанием. Вы когда-нибудь пробовали положить на ладошку малыша льдинку? А потом песок или гречку, снег, воду, дерево, метал… Это фантастический способ развития и формирования знаний!

Надо ли учить ребенка цифрам? Все зависит от того, как учить. Если так, как в советском детском саду, то – не надо. Потому что туда вообще не надо отправлять живых людей. А если это делать креативно, рассказывая при этом бесконечные сказки, то есть, используя систему репинга, в рамках которой любое обучение проводится внутри какой—то сюжетной истории – мы ищем клад, у нас тут пираты, мы в лесу или в пустыне – конечно, да! До тех пор, пока ребенку не рассказали, что учиться – это тяжелая работа, он же думает: есть удовольствие такое. И миллиарду вещей можно научить, просто играя. Вот, в чем фокус!

Поэтому надо ли заниматься с детьми, начиная с первого дня их жизни, а в моем ощущении и до этого? Конечно, надо. Люблю ли я систему образования, в какой угодно стране? Нет, не люблю. Потому что не понимаю, как в четыре года ребенок должен высиживать уроки, поднимать руку, чтобы попросить что-то. Вы хотите научить его правилам? Да, пожалуйста. Этикету? Да, любому. Но и этоможно делать внутри некой истории.

У меня есть очень смешной личный опыт. Я как—то приехала к своим друзьям в Израиль, у них есть дочка, ей было в тот момент пять лет. И она держала ложку, как дети часто держат – кулаком. Я ей сказала: «А хочешь покажу, как едят принцессы?» И мы начали играть… А уже вечером папа удивился, что девочка идеально держит ложку.

Ребенка должны окружать неленивые взрослые. А родители очень часто ленивы. Потому что устали, работа, нагрузка, социальные стрессы. Поэтому я такой поборник системы дополнительного образования, где работают люди, которые выбирали эту стезю, в качестве своего существования.

Да, у нас в гимназии есть отбор. Мы берем не всех. Как правило, это значит, что у нас с родителями ребенка должны совпадать ценностные представления. И у нас есть также суперселекция преподавательского состава. Это правда. В любой хорошей школе так должно быть. Потому что, школа обязана ставить себе задачи: что она хочет получить на выходе? И когда мы открыли первую начальную школу, то сразу себе нарисовали условный портрет выпускника, кого хотим вырастить? Тогда становится понятно, в каком направлении двигаться, чтобы в итоге не получился масс—маркет, даже за большие деньги.

— А учить алфавит и читать сразу на двух языках, а то и на трех, не слишком ли это для ребенка?

— Это стереотип, который не имеет никакого отношения к психологии и восприятию. Ребенка почти невозможно перегрузить, он фантастически восприимчив. Я занимаюсь образовательными проектами уже 40 лет. И скажу: билингвизм, трилингвизм, сколькохотителингвизмвозможен. Просто надо понимать, что вы делаете.

Гимназия разговаривает по—русски. Это мир, который ребенку бесконечно интересен, наполнен, насыщен – и он разговаривает с ним, например, на русском языке, он выбрал такой язык. А еще ребенок ходит на танцы и занимается, может быть, фламенко – и там с ним разговаривают на испанском языке, у него там свой мир. А еще есть школа, где очень четкая, пусть зарегулированная, другая жизнь, в которой говорят по-английски. И для ребенка это не проблема, говорю ответственно, как доктор психологии с огромным опытом и стажем.

Конечно, будем откровенны, подростки между собой болтают по—английски, потому что им так проще, это их тусовка. Тут трудно что—либо сделать, они живут в этой среде, это их доминанта. Но что мне важно, когда репетируешь с ними спектакль или когда мы разговариваем о художниках, о поэзии, о сложнейших социально—психологических процессах и явлениях, им в голову не приходит обсуждать темы на английском языке. Потому что дети знают — здесь мы говорим по—русски. И принимают ту языковую парадигму, которую им предлагает социум. А еще многое зависит от синергии, которая складывается между семьей и школой. Если мы союзники – это совсем другая история.

— В Гимназии изучают математику, химию, биологию… Но ведь дети уже проходят то же самое в английской школе. Или не то же самое?

— Есть разница. Подход выходцев из бывшего Советского Союза, после физмат школы России, Украины, Белоруссии, Казахстана – это определенный культурный тренд, который еще не удалось развалить. Например, вот совершенно стандартная история западного подхода, когда ребенок на математический вопрос отвечает: «Надо взять формулу такую—то». Но если вы, не дай бог, спросите: «Откуда эта формула взялась?» Повисает проклятая неизвестность: кто же ее знает, откуда она взялась? Или эта супермодная японская система развития памяти… Дети пишут 600 упражнений на сложение, и ребенок 600 раз складывает. Это не бесполезно в том смысле, что формирует автоматизм, но все такие методы — для породы роботов.

Поэтому мы занимаемся логическими задачами, смысловыми… Уметь сложить: два плюс два – это не математика. А вот сформировать математическое мышление– совершенно другая задача. И справится с ней может только математик, а не учитель математики. Это разные ребята, они «про разное». У нас очень прикольная кафедра математики. Как когда—то сказал покойный профессор Гельфанд: «Математик сделает это лучше». Вместо слова «это» можно подставить все, что угодно. Поэтому наши математики пишут с детьми сценарии, играют с ними спектакли. Да, в основном этим занимаются именно преподаватели математики, так получилось.

Photo: Kate See

В результате, за 20 лет существования гимназии не было ни одной оценки в основной школе на экзаменах по русскому языку и математике ниже А-А*. Наши преподаватели математики умудряются за один день в неделю научить детей так, что их уровень на два года опережает уровень массовой британской школы. Самые слабенькие гимназические дети в своих основных школах учатся в сильных группах по математике. И это не есть элемент случайности, это — другой подход к делу. Наши выпускники говорят: «Если мы даже чего-то не умеем, то разберемся, потому что знаем, как про это подумать». То же самое касается любой науки. Ведь в наше время изучать в чистом виде факты довольно бессмысленно – Гугл, ИИ все равно будут знать лучше. Значит, нужно понять, чем мы отличаемся и учить именно этому — неожиданному мышлению, способности к сомнению, к вопросам, то есть человеческому восприятию.

В Гимназии есть пять направлений развития. Язык – это наш инструмент, но не самоцель. Правда, инструмент для достижения разных, очень амбициозных, сложных целей должен быть в идеальном порядке. Математика – о которой мы уже говорили. Еще есть предмет под названием «развивающее обучение» — такие модульные курсы, которые меняются в течение жизни, в зависимости от возраста. Если ребенку два года – на уроке изучают цвет, форму, размер, животных и т.д. Для более старших – это занимательная анатомия или ботаника, или астрономия… А дальше — могут быть художники, авторская сказка, введение в химию и физику… Потом дети еще вырастают и проходят, например, курс криминалистики, анатомии. Дальше – введение в психологию, социальные науки, антропологию. Есть курс нейронауки, который идет параллельно в Лондоне, в Париже и закончится большой конференцией, с участием учеников старших классов двух стран.

А есть совершенно уникальный авторский курс, который ведет наш нынешний директор Катя Шумилова – о насекомых. Она приносит детям на урок живых кузнечиков, богомола, каких-то бабочек… И когда вы открываете дверь в класс, а навстречу идет 3-летний ребенок, с 8-ми сантиметровым мадагаскарским тараканом на руке, — не каждый решится войти. Но я очень хорошо понимаю, какая же бесценная вещь происходит в этот момент. Представьте, такими уроками решаются примерно 60% всех детских неврозов. А какие впечатления у детей создаются о мире!

Photo: Kate See

Я рассказала об академическом блоке, состоящем из трех предметов. Еще существует творческий блок: у малышей —«музыка» и «арт», у детей, начиная с 9 лет – «театр» и «арт». Сейчас мы открыли дополнительные кружки: «шахматный», «драматическая импровизация» (это для маленьких, потому что все хотят заниматься драмой). Есть «матклуб» — для продвинутых учеников, недавно, по случаю 20—летия, прошла Первая олимпиада и победители получили призы.

— Немного статистики и не только… Каковы итоги 20-летней работы в Лондоне?

— Мы сейчас готовимся к юбилею, уже написан сценарий капустника, где, так скажем, переворачиваются страницы истории Гимназии. И там, в частности, есть вопрос ко мне: «Что для тебя все—таки самое главное?» Конечно, я совершенно точно могу сказать: итоги мои в том, какими вырастают наши ученики. Многие из них приедут на наш юбилей, выйдут на сцену…

Существует открытая статистика Гимназии. Так вот, цифры говорят, что за 20 лет ни один ребенок не сдал A — level (государственный экзамен на аттестат зрелости) ниже, чем на А-А*. Существенный процент наших выпускников поступает в первую пятерку лучших высших учебных заведений Великобритании. И за все эти годы не было ни одного человека, который бы не прошел интервью в университете. Почему? Потому что мы очень серьезно занимаемся много лет тем, что только сейчас вошло в моду: учимся коммуницировать, спорить, отстаивать свою точку зрения, разрешать конфликты, взаимодействовать с людьми, работать в команде и так далее.

Есть и эмоциональные итоги. Нам удается говорить с детьми об очень важных вещах: о любви, о добре и зле, о справедливости, о благородстве, о том, о чем не всегда приятно разговаривать. Год назад, например, мы выпустили спектакль, который назывался «XX век». Когда только начали над ним работать, я не могла в страшном сне представить, насколько он будет актуален. Мне просто хотелось поговорить с учениками об историческом периоде, в том числе, о репрессиях. Такое своеобразное перелистывание страниц известных произведений: Дни Турбиных, Бендер, война, суд над Бродским, полет Гагарина… Заканчивался спектакль развалом Советского Союза. И хотя все мои проекты вне политики, тем не менее, есть моменты, когда ты уже не можешь быть нейтральным, не можешь не говорить со старшими детьми, которым по 17,18 лет о важных вещах. И вот это тоже мой личный итог — они нас слышат!

В Гимназии создано совершенно прекрасное, ужасно симпатичное комьюнити: и родительское, и детское, и учительское, и что интересно – сообщество выпускников, они все дружат, они заряжены центром. Скажу больше, удалось объединить людей в некое братство.

— Что впереди, какие планы?

— Юбилейным торжеством открывается наш 20-ый год, в течение которого будет конференция, потом весной и летом – четыре спектакля: уже традиционное «Обыкновенное чудо», рок-мюзикл «Буратино», «Маугли» и одна детективная  история, которую ученики сами придумали и написали. Плюс маленький концерт — на сцену выйдут все, начиная с двухлеток. Безусловно, планируем развивать математические олимпиады. Летом пройдет традиционная игротека. Таковы планы гимназии — расти, развиваться, расширятьсяo.

А если глобально, с точки зрения моих планов… То сейчас идет работа по открытию начальной школы в Израиле. Продолжается набор в третий класс начальной школы в России ( проект London Gates) очень активно, интересно развиваются проекты в Риге, в Тбилиси. В апреле откроется гимназия в Буэнос-Айресе, а примерно через год — в Нью-Йорке.

Photo: Kate See

Существует традиция: каждая гимназия, которая достигает 10—летнего юбилея, играет «Обыкновенное чудо». И в Лондоне мы этот спектакль уже играем второй раз. Очень надеемся, что к нам и дальше будут приходить новые прекрасные люди, которым мы всегда рады.