Мария, в марте Вы организуете public talk, посвящённый проблемам творчества в эмиграции. Почему такая тема актуальна?

На самом деле тема давно назрела. Под конец года мы с коллегами проводили ревизию всех организованных CultLab проектов и заметили закономерность: многие из тех людей, с кем удалось поработать, признавались, что сотрудничество помогало им преодолеть творческий кризис. Такие заявления не делаются из простой вежливости. Я по собственному опыту знаю: невозможность творить – это почти пограничное состояние для людей, живущих творчеством.

А в прошлом году пришлось посмотреть в глаза проблеме и признать: продюсерская деятельность в современных условиях невозможна без глубокого понимания кризиса, в котором оказываются творческие личности при переезде в другую страну. Большинство участников наших проектов – вынужденные мигранты, и вне зависимости от происхождения, все они сталкиваются с одними и теми же проблемами.

Например? Разве речь не о понятных всем проблемах адаптации?

Не поймите меня неправильно: я не хочу сказать, что творческие люди какие-то особенные существа. Конечно, переезд в другую страну – стресс вне зависимости от обстоятельств и неизбежно связан с потерей социального капитала. Я только хочу отметить, творчество – нелинейный многокомпонентный процесс, в котором психология переплетена с общественной сферой теснее, чем может показаться.

Мы привыкли думать о художнике как об отшельнике. Однако в определенном смысле творчество – это проявление себя в мире, готовность показать публике самые глубокие слои личности. Поэтому без реципиента искусство и креативность как его движущая сила просто не могут существовать. Да, языковые барьеры, потеря привычного окружения и социальная изоляция присутствуют в жизни любого мигранта, но для профессиональных творцов жизненно важны две вещи: канал общения с аудиторией и профессиональная сеть (нетворк). В конце концов, креативность требует постоянного обмена мнениями и эмоциями, символического выхода за пределы собственного «я». Творчество вообще не знает границ!

А если ресурсов не хватает?..

Часто именно так и происходит. Мне это очень знакомо: ещё до переезда я регулярного проводила форум-конкурс молодых исполнителей. Собирала заявки со всей России, привлекала очень профессиональные жюри, у нас нон-стопом шли прослушивания. Мы давали премии, организовывали мастер-классы. Но главная задача была – расширить возможности творческих людей, в том числе финансовые. Например, группа нуждалась в записи на студиях. И тогда надо было сотрудничать с Universal Music, чтобы каждый год дать кому-то возможность записать альбом. Я привлекала в партнёры музыкальные компании, которые давали оборудование. То есть, моя продюсерская деятельность заключалась в соединении творцов и возможностей. В нынешних условиях этого недостаточно. Людям, многое потерявшим в эмиграции, нужен «ресурс» и в психологическом смысле. Важно чувство причастности.   

Вы пришли к этому пониманию через рефлексию, опыт, взаимодействие?

Думаю, мои «квартирники» и фестиваль «Music Saves the World» стали важными площадками для начинающих музыкантов. Во-первых, выступления дали им почувствовать себя услышанными, отвлекли от переживаний о будущем, от тоски по потерянному (это отмечали многие участники нашего локального опроса). А во-вторых, помогли объединить творческих людей. Например, участники группы United by Sadness познакомились на квартирнике. Так они получили возможность подняться на большую сцену фестиваля, это дало импульс к развитию, аудиторию. Кроме того, участник группы Даниэль Князев (Penelope Gerda) в итоге смог получить «визу таланта», я только помогла ему с письмом-приглашением. Можно сказать, не такой уж большой шаг, но для человека, чья идентичность строится вокруг творчества, иметь статус очень важно.

Вы сказали, пришло время публично говорить о проблемах творчества в эмиграции. По-Вашему, теме недостаточно уделяют внимания?

К сожалению, сейчас гораздо чаще речь идёт о политике. Не сложно догадаться, что это либо возводит барьеры между людьми, либо стирает их творческую индивидуальность, когда объединяться приходится ради безликой политической повестки (например, в рамках фестивалей и выставок). Сейчас CultLab работает над тем, чтобы поменять способ осмысления проблемы, установить новый дискурс. Важным шагом стала пьеса «Я здесь» Анатолия Белого, премьеру которого мы организовали в Лондоне. Глубокая постановка, в основу которой положены антивоенные стихи русских поэтов, спектакль об осознании себя в новом мире. Театр подходил для такого разговора как нельзя лучше, ведь это общий зрительский опыт. Нельзя отвернуться от того, что вместе с тобой проживают больше ста человек.

Ещё одним примером, наверное, могла бы стать постановка «Кремулятора», которую Вы организовали?

Безусловно! В этом спектакле также затрагивались сложные темы выбора и идентичности. В центре сюжета – бывший офицер Белой гвардии, который эмигрировал во время революции, вернулся в Советский Союз под давлением и в конце концов стал директором крематория. Во время выступления актер Игорь Титов задавал вопросы зрителям: «Вы понимаете тех, кто уехал?», и сразу же: «Вы понимаете тех, кто остался?».

В этот момент я подумала, что осмысления опыта эмиграции с точки зрения творчества может создать совершенно новую культуру общения, гораздо более космополитичную. Ведь в некотором смысле потеря дома, его поиски, тоска знакомы всем – это универсальная история личностного роста и самопознания. Получается, что возможность выразить такой опыт посредством творчества затрагивает самые глубокие, если угодно, сущностные аспекты человека как биологического вида. Точка зрения в высшей степени гуманистична! Но как раз этого в наше время не хватает.

Расскажете, как именно CultLab планирует помогать творческим иммигрантам? 

Прежде всего, мы планируем продолжать помогать исполнителям в записи новых композиций, организации выступлений, выборе концертных площадок, оказывать им техническую и финансовую поддержку, а также способствовать интеграции и созданию совместных проектов с локальными артистами. Но не менее важным вектором должен стать обмен информацией об этих возможностях. Мы хотим популяризировать и развивать искусство, созданное мигрантами и беженцами, делать так, чтобы они были услышаны. Ведь в конечном итоге сочувствие и сотворчество – всё, что мы можем противопоставить разъединению и конфликтам.