Сама идея провести церемонию в реальных декорациях города, используя живописные изгибы Сены, мосты, знаменитые набережные и архитектурные ансамбли, была как амбициозной, так и потрясающей воображение. Я не хочу знать, какое количество полицейских привлекли для охраны порядка, как недовольны были, наверное, сами парижане (прекрасно помню пустую Москву в 1980, в которую был запрещен въезд без прописки), но то, что это сработало, Олимпиада вышла за пределы спортивных сооружений и буквально захлестнула город праздничным движением – факт!

С самого первого дымового фейерверка в цветах французского флага на мосту Александра III, когда по Сене двинулась флотилия со спортсменами, стало понятно: начинается грандиозное зрелище. Все набережные украшали французские знаковые культурные коды: от жизни в розовом свете до картин, утопленных в воде, скульптур, возникающих из ниоткуда, инсталляций в окнах.  Задействовано было все!

Bместо плюшевого мишки у французов есть Зинедин Зидан, которого они ласково называют Зизу. Именно он дал толчок факельному шествию, перемещаясь с ним по городу между старинными автомобилями, а потом, подобрав с собой детей из скейтпарка, спустился в метро. Зидан с Олимпийским факелом в парижском метро – пожалуй, мой любимый момент, такой чисто французский юмор. Но двери закрываются, и он успевает отдать факел детям, будущему поколению, чтобы они смогли донести его огонь до цели. Дети спускаются в чрево Парижа, находят подземную реку и лодку с таинственной фигурой без лица, а потом выплывают в реальном времени на ту же Сену, по которой идут суда с олимпийцами.

Плыли спортсмены, надо сказать, довольно долго, и первый вопрос, невольно возникающий в голове: где они взяли столько лодок? Национальные костюмы – в прежние годы одно из главных развлечений во время шествия атлетов – немного потерялись под прозрачными плащами от дождя, но все прыгали и веселились, как на плавучей вечеринке, и становилось ясно: насколько это радостно – плыть навстречу своим победам.

А тем временем человек без лица в лодке, «призрак Парижа» (вспомните фильм «Видок» 2001 года, наряд оттуда), уже выпрыгнул и помчался по городским крышам, демонстрируя неслабый паркур: смотреть страшно! И не из-за в маски, а потому что дождь лил нешуточный, и какое нужно мастерство, чтобы выполнять трюки на скользких от дождя черепице и жести.

Начался первый шоу-номер. Открывала его в пышных перьях Леди Гага, представлявшая эдакую квинтэссенцию французского кабаре. Она прекрасно пела и играла на мокром рояле. Но! Выглядела тяжеловато, и многочисленные татуировки мешали погрузится в атмосферу золотого века.

На экране мелькали ключевые французские слова, культурная составляющая церемонии набирала обороты: балетный премьер Гранд Опера танцевал на крыше, контртенор исполнял фальцетом барокко, певица на куполе Гранд Пале гипнотическим оперным голосом пела Марсельезу. А на мосту сидел аккордеонист с крыльями, воздушные гимнастки в бальных нарядах качались на шестах, и велосипедисты на рампах закручивали трюки.

Но отдельного упоминания заслуживает исполнительский подвиг пианиста Александра Канторова: на абсолютно мокром рояле на одной из набережных Сены он божественно играл Равеля.

Камера облетела Собор Парижской Богоматери: здесь на лесах со страховкой «строители» исполняли совершенно завораживающий танец. Казалось, танцевали в Париже все, кто умел танцевать: 500 синхронных танцовщиков на набережной, классический канкан Мулен Руж в ярко розовом (ноги поднимались выше Эйфелевой башни, и в конце – дружный шпагат).

Прекрасный номер был посвящен отливке золотых медалей. Не обошлось без рекламы Луи Витона: факелоносец пробежал мимо мастерских (видимо, это важная коммерческая часть культуры).

Французская революция отмечалась оперой: дама из XVIII века проплывала в золотой бутафорской лодке вдоль здания, где держали в заключении последних королей, и в каждом окне виднелась Мария Антуанетта с отрубленной головой в руках. Поддержать такую мрачную тему взялись французские рокеры. Электрогитары и ударники бесновались в окнах и на балконах с вырывающимися языками пламени – совершенно как в фильме «Безумный Макс. Дорога ярости». А на другой стороне реки прекрасен был рэпер в красном пальто и с хриплым голосом.

Особенно мне запомнилось выступление певицы в золотом с подтанцовкой. Она пела «Формидабль» Шарля Азнавура в стиле хип-хоп в сопровождении военного оркестра с полицейскими свистками. Очень красивый номер! Откуда она, из какой страны? Я прослушала ее имя, пыталась спросить у тех, кто сидел рядом. «Она из Spotify (популярный сервис потоковой передачи музыки – ред.), «номер один» певица, поющая на французском», – ответили мне. Но нет такой страны, а певицу надо найти!

Факелоносец пробирался все дальше по крышам и зданиям Парижа, по дороге открывая нам другие знаковые места города, к эпицентру праздника – трибунам напротив Эйфелевой башни, где находился президент Франции и председатель Олимпийского комитета. Почему он не бежал по набережной? Видимо, она была запружена зрителями с зонтиками, а скрываться на чердаках и кровлях домов призраку Парижа было привычнее. Он заскочил в Лувр, оживил картины, то же самое проделал в музее д’Орсе. Там зрителям напомнили и о Cтатуе Свободы, подаренной Францией Нью-Йорку, и о прибытии поезда братьев Люмьер. И «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна: матросами там почему-то оказались миньоны (мы долго гадали, почему?), они были олимпийцам, тренировались, потом потешно тонули, спасали Мону Лизу, которая тонула с ними вместе, но… Мона не тонет.

За это время алфавитный список стран-участниц Олимпиады, команды которых проплывали на судах по Сене, дошел до середины, а праздник французской культуры все не заканчивался. Откуда-то возник плавучий остров с горящим роялем, и девушка в кожаном жалобно запела «Imagine» Битлз. «Это наша песня», – возмутился мой муж. «Мероприятие международное», – возразила я. Битлз давно принадлежат мировому культурному наследию. Как и сама Олимпиада. Но тогда почему там Снуп Дог, Сирена Уильямс и другие иностранные гости? По той же причине.

Наш спор прервал показ мод. Как же можно без дефиле в Париже? Подиум подчеркивал разнообразие: неважно какого пола, возраста и ориентации, ты все равно прекрасен. Дети, старики, бородатые женщины и мужчины на пуантах – все они дефилировали под звуки популярного диджея. Синий Дионис, лежавший в бутафорских пиршественных декорациях, меня покоробил: не поняла, кто его играет, и зачем он тут? Дальше диско-лодка танцующей молодежи поплыла в сторону Эйфелевой башни.

И вот тут появилась железная механическая лошадь с всадницей в латах и с плащом в виде олимпийского флага. Под довольно мрачную, драматичную музыку лошадь разрезала гладь Сены и несла флаг олимпийцам. Длилось это довольно долго. Что она символизировала, не очень понятно. Мрачные времена? Столетнюю войну? Преодоление трудностей на пути к медалям?

Когда всадница вышла на берег, пересела на белую живую лошадь, и та поцокала по пустой абсолютно площади к Олимпийскому шесту, я вдруг подумала: это фигура Жанны д’Арк, универсальной спасительницы Франции.

После речей, клятв, поднятия флага, которые традиционно были очень длительными, настало время зажечь «олимпийский огонь золотой». «Где же факлоносец-Видок, – переживала я, – тот, с кого началось шествие огня?» Каким-то образом он поднялся по подземному люку на сцену и вернул факел Зидану, который доехал без пробок на метро и давно уже ждал его на подиуме.

Зидан передал факел испанскому теннисисту Рафаэлю Надалю, тот сел в лодку еще с двумя американскими спортсменами (наверное, нужно как-то заявить спортивных селебритиз, съехавшихся в Париж). Они вручили факел французской спортсменке на берегу, та побежала куда-то вглубь Парижа…

«Сколько можно бегать уже с этим огнем, – подумала я, – его же вроде только довезли, каскадерски рискуя жизнью?» Но нет, интрига на то и нужна, чтобы держать всех в напряжении. Факел донесли до пустой площади Лувра. Может быть, его зажгут внутри, как в романе Дэна Брауна? Чаша Грааля и олимпийского огня прячется под землей в Лувре? Снова нет! Атлеты побежали по лужам дальше, по пути обрастая новыми французскими чемпионами разных лет…

А когда они, наконец, добежали до столетнего олимпийца в инвалидном кресле и преподнесли факел ему, тут, конечно, утирали слезы умиления абсолютно все. Ветеран вручил факел еще двум атлетам, и вот в саду Тюильри открылось то, чего так долго ждали: Олимпийский огонь находился на воздушном шаре! Привет, братья Монгольфье, которые изобрели воздухоплавание. Привет, еще раз, любимому писателю детства Жюль Верну. Огонь зажгли, и он буквально взлетел над Парижем. Теперь его пламя будет освещать все Олимпийские игры-2024.

Но главный трогательный момент ждал всех на первой ступени Эйфелевой башни. Шар с олимпийским огнем поднимали под самую, наверное, известную французскую песню – «Гимн любви» Эдит Пиаф. Ее вживую подхватила Селин Дион. Никто так мощно не смог бы спеть «Гимн любви» в наше время… как Эдит Пиаф, боровшаяся с наркотической зависимостью, как Селин Дион, побеждающая болезнь, и как все мы, преодолевающие мрачные времена и личные проблемы каждый день. Такие моменты и гимны созданы для того, чтобы посмотреть на них с высоты Эйфелевой башни.

Ну а дальше символ Парижа засветился миллионом огней, началось лазерное шоу с узнаваемой со времен Жана-Мишеля Жарра электронной музыкой. Отсияв, как новогодняя елка, Эйфелева башня погасла. Олимпиада началась.