Аркадия Островского, которого пригласили в собеседники автору, почему-то посадили на деревянный трон (наверняка какого-то местного епископа), отчего ему явно было неловко. Он начал вечер с рассказа об отъезде из России 4 марта 2022 года. Первой остановкой на пути был Стамбул. Там, уже в состоянии эмигранта, Островский думал о Бунине, покинутой родине и о романе «Окаянные дни». Но, как отметил, воспользовавшись случаем Радзинский, книга «Покаянные дни» получила название благодаря Гребенщикову: встретившись однажды с автором в Тбилиси и выслушав идею произведения, именно он предложил игру слов и превратил «окаянные» в «покаянные».

Сам Радзинский, в отличие от Островского, уехал (или, точнее, был выслан) из СССР ещё в 1987 году. Долгое время он считал, что не имеет права судить о происходящем в России: «Это дело россиян, они должны выбирать, в какой стране им жить». Однако случилось 24 февраля 2022 года. Сергей Акунин, Михаил Барышников и Сергей Гуриев тогда позвали его поучаствовать в проекте «Настоящая Россия» и поддержать антивоенные инициативы. Давно порвавший с Россией, Радзинский был поражён: по всей Европе он встречал невероятное количество россиян, включившихся в проект. От Берлина до Тбилиси — диаспора не оставалась в стороне.

Обложка книги Радзинского говорит сама за себя: советско-российская гостиная, привычная до боли, но запертая в аквариуме. Стеклянные стены уже пошли трещинами — это раскололся маленький мир, в котором существовали герои произведения. «Покаянные дни» — взгляд на людей, которые жили в России, но вдруг оказались перед лицом того, что не вписывается в их привычный контекст, что невозможно игнорировать. Радзинский, хотя и давно не жил в России, стремился к абсолютной достоверности, проверял мельчайшие детали: что едят, носят, как выглядят дома? Для него было важно, чтобы герои находились в реальной стране, а не в литературном мифе.

Отдельная тема — творческая интеллигенция, к которой принадлежат герои «Покаянных дней». В СССР эти люди существовали в состоянии внутренней эмиграции, параллельно с официальной действительностью, создавая вокруг себя вот такие «аквариумы». Отец Радзинского, драматург Эдвард Радзинский, например, никогда не называл советскую власть «советской властью», лишь отстраненно говорил о структурах, находившихся далеко вне жизни семьи: «Эти». Но в современной России дистанция оказалась иллюзорной. «Война началась в телевизоре. А потом танки скатились с голубого экрана и въехали в квартиры», — пишет автор на страницах книги.

Разговор Радзинского и Островского ушел в более широкую плоскость: об Америке, Западе, о Трампе, правых, экономике, о том, как изменился мир за время последних десятилетий. Людей из зала интересовали психологические портреты персонажей, отсутствие в книге явно положительных героев. Прозвучал извечный вопрос: «Не было ли всё зря?» — о литературных и политических усилиях, о смысле активизма. Островский подчеркнул: «Книга Радзинского не только о том, что Путин объявил войну Западу. Она — о сопереживании. И, возможно, о его отсутствии».

Вечер, хотя и подарил тепло общения, не был обнадёживающим. Если война началась в телевизоре, то где она закончится? Вряд ли кто-то мог наверняка ответить на этот вопрос.