Наверное, Шарп не был человеком отчаянной решимости. Во всяком случае, промышленное производство этих плит он рискнул открыть только после того, как ему нанес визит некий лорд Спенсер и попросил приготовить завтрак именно на газовой плите, потому что слухи об этом чуде уже давно будоражили умы горожан. Спенсер был восхищен результатом! В первую очередь скоростью приготовления блюд, хотя отчего-то и сама еда, приготовленная столь экзотическим способом, показалась ему необыкновенно вкусной. И только после одобрения изобретения столь высокопоставленной особой Шарп решился на открытие завода по производству кухонных газовых плит.

Нельзя сказать, что продукция Шарпа шла нарасхват – сказывался низкий уровень газификации и, следовательно, относительно высокая стоимость самого газа. Но несколько отелей и кухня королевской семьи, которые первыми обзавелись этим знаковым символом прогресса, дали основание англичанам ввести в оборот то самое крылатое выражение, с которого мы и начали рассказ.

Сам газ, меж тем, к описываемым годам только-только начинал свой путь по планете и, можно сказать, пробовал нащупать свое место в мире. Скудные сведения о том, что китайцы использовали природный газ, устраивая бамбуковые скважины, для обогрева, освещения и даже в промышленных целях еще в II веке до н.э., а население не столь удаленного от европейских столиц Апшерона занималось тем же самым, как минимум, с XV века, никак не способствовал поискам газовых месторождений в жизни европейца. Дело это еще не изучалось, да и о транспортировке природного газа никто в те годы даже не помышлял.

Совсем незадолго до описываемых событий французский инженер Филипп Леблан открыл, по сути, первый газогенератор, и смог получить горючий газ путем сжигания дров. Идея использования такого газа для освещения вместо повсеместно распространенных ламп на конопляном масле захватила его: после того, как правительство отказалось использовать его «термолампы», он купил дом в центре Парижа и газифицировал его. В этот «шоу-рум» стекались толпы народа, в том числе и русские аристократы, убеждавшие его бросить все и поехать в Россию продолжать опыты. Известно, что Леблан им оказал.

Но «шоу-рум», однако, сделал свое дело: знаменитый к тому моменту на всю Европу Джеймс Уатт, изобретатель парового двигателя, впервые применил газовое освещение на своем заводе. Может быть, сказался авторитет Уатта, может быть, идея просто ждала своего часа, но в 10-х годах XIX века в Англии происходит то, что поздние историки, заметим, с весьма сильным преувеличением, именуют «газовой лихорадкой». Газовое уличное освещение теснит масляное, газогенераторные заводы и газгольдеры – специальные резервуары для хранения газа – строятся повсеместно. Лондон освещается газом, начиная с 1813 года, а в 1815 году эта мода «накрывает» и Париж. Но Леблан, умерший в возрасте 35 лет, в 1804 году, так и не застал торжества своего детища.

Газ завоевывал популярность относительно быстро: в 1835 году в Петербурге строится завод по производству светильного газа, а первым его потребителем становится царский Зимний дворец. Дело шло не без проблем: «…Особенно замечательно то обстоятельство, что генерал-губернатор граф Петр Кириллович Эссен, покровительствовавший обществу, не посоветовался предварительно с генералом Кокошкиным и упустил из виду, что газовый резервуар (не говоря уже о возможности взрыва) настолько испортит воздух окрестности, что в Зимнем дворце невозможно будет открывать окон, обращенных к стороне Александровской колонны», — но постепенно все как-то выправилось.

Горелка немецкого инженера Бунзена, конструкция которой с некоторыми изменениями дожила до наших дней, ускоряет газификацию. К 1868 году в США насчитывают 971 газовое общество, в Великобритании их в 90-91 годах – 594, в России, где темпы газификации сильно отстают, тем не менее, целых 210 заводов (Московский газовый завод на Яузе, построенный в 1868 году, был самым крупным в истории), газ становится основным средством освещения европейских городов.

Кажется, газу нет альтернатив, неспешно, но уверенно он завладевает миром. И приходит пора полюбопытствовать, как использовать дешевый природный газ вместо дорого газогенераторного? Первые опыты по добыче и использованию природного газа ставит в Галиции Игнасий Лукасевич. Правда, в своих экспериментах он не зашел слишком далеко. Более того, этот неспокойный поляк армянского происхождения стал еще и конкурентом газификации, изобретя керосиновую лампу (1853 год), распространение которой сильно подпортило жизнь газовщикам.

Меж тем распространение знаний о свойствах и возможностях газа приводит к тому, что предприимчивые люди используют его повсюду. Так «Московские Ведомости» от 1906 года сообщают, что: «Около города Саратова при бурении артезианского колодца загорелся газовый факел. Хозяин хутора купец Мельников построил стекольный и кирпичный заводы, используя в качестве топлива природный газ».

Однако, на рубеже веков наступает эра электричества, газовые заводы постепенно приходят в упадок и исчезают под напором новой энергии – освещение электричеством дешевле и безопаснее. Впрочем, газ не сдает позиций, газовые плиты все еще популярны и даже «расширяют плацдарм». К тому же находится новое применение газу в промышленном производстве. Он широко используется для обогрева промышленных печей, а также в только появляющейся химической промышленности, где служит как сырье для производства химических изделий.

Новый рывок газификации начинается в 30-е годы. Хотя, к тому времени газ, как минимум, укрепляет свои позиции на кухне: известно, что в США в те годы 14 млн кухонных плит работают на газе, тогда как чуть менее 1 млн – на электричестве, и только 7 млн плит – по старинке, на угле. Именно в эти годы начинает появляться трубопроводный транспорт, способный связать источники дешевого природного газа с крупными населенными центрами.

О трубопроводах мечтал еще Менделеев, и мечтал громко – уже через два года после наделавшей шуму статьи о том, что бакинскую нефть разумнее доставлять до моря по трубам, а не в бочках, его услышали в Пенсильвании. В 1865 году здесь был построен первый трубопровод из кованого железа, длиной 6 миль. Однако бакинские промыслы тоже не стояли в стороне: стараниями инженера Александра Бари и тогда еще малоизвестного его помощника Владимира Шухова строится настоящая сеть трубопроводов, формируются требования к материалам и крепежу, роли насосных станций и поддержанию нужного давления.

Можно сказать, что к началу XX века трубопроводный транспорт становится вполне самостоятельной отраслью нефтяной промышленности, а через несколько десятилетий он востребован и промышленностью газовой – начинается повсеместная разработка газовых месторождений, где добыча газа уже не попутное явление, а целенаправленное действие, с его последующей транспортировкой потребителю. В США газ завоевывает потребителя еще в 30-е годы прошлого века, СССР несколько отстает, но в 50-60-х удивляет мир своими гигантскими трубопроводами, пересекающими евроазиатский субконтинент.

Впрочем, не трубопроводами едиными живет отрасль – сжиженный природный газ легко транспортируется по морю (хотя сегодня стоимость СПГ несколько выше газа, поступающего по трубам). Газ обогревает сотни тысяч домов по всему миру, им «заряжены» десятки миллионов газовых плит… Но в наше время газ отступает, пусть пока медленно, под натиском других энергоресурсов.

По разведанным запасам природного газа Россия сегодня явный лидер – ей принадлежит примерно 50% всего газа, обнаруженного на планете. Правда, в мире не существует такого уровня потребления, чтобы хотя бы несколько процентов этих богатств нашли спрос. Да и вопросы его использования – одна из важнейших экологических проблем.

С коммерческой точки зрения также нет никакой уверенности в том, что крупнейшая газовая держава мира сегодня «cooking with gas», делает всё правильно. Газ, как и нефть и их производные, испытывают довольно серьезное давление со стороны альтернативных источников энергии, и насколько он будет востребован в ближайшие десятилетия большой вопрос!