В 1750 году на столичных улицах появился новый аттракцион, который на протяжении последующих трех десятков лет служил развлечением лондонцам от мала до велика: одетый словно для приема в королевском дворце человек с напоминающим исполинский гриб предметом в руках. Несмотря на косые взгляды, насмешки и откровенное издевательство со стороны пребывавших в шорах своих предубеждений соотечественников, неутомимый пешеход, вечно спешащий по делам общественного блага, Джонас Хенвей изо дня в день, полный сознания собственной правоты, нес культуру и прогресс в массы. В особенную ярость он приводил извозчиков, опасавшихся, что, войди они в моду, зонты составят серьезную конкуренцию наемным экипажам — традиционному прибежищу тех, кого застигла врасплох непогода; завидев нашего героя, они обзывали его французом, толкали и кидались грязью.

Потомки, как правило, вспоминают Хенвея, благодаря его эксцентричным прогулкам по улицам Лондона с «маленькой тенью», при этом его бурная и небесполезная деятельность в социальной сфере для многих по-прежнему остается в тени успеха его культурной инновации. Чем только он не занимался! Основал Приют Магдалины для «раскаивающихся проституток» и даже приглашал исправившихся жриц любви к себе в гости, но поддерживал с ними исключительно платонические отношения, несмотря на свое холостяцкое положение (пережив любовное разочарование в молодости, Хенвей так никогда и не женился). Приют был популярным, хотя и противоречивым явлением. Он был рассчитан примерно на восемьдесят «воспитанниц», которых обучали навыкам чтения и премудростям двух самых распространенных женских профессий — служанки и швеи; часть из них никогда не торговали телом, а просто пали жертвами коварных соблазнителей и потому лишились поддержки своих семей. Больным и беременным вход был, однако, заказан. Из без малого четырех тысяч покинувших стены приюта в 1758-1806 гг. женщин больше половины вышли замуж или нашли работу и стали «уважаемыми членами общества».

Хенвей принимал живейшее участие в делах приюта для подкидышей Томаса Корама, а в 1756 году стал его заведующим; именно ему принадлежала идея устройства сирот в приемные семьи за городом. В том же году он основал Морское общество — своего рода кадетский корпус для детей бедняков, которых готовили к службе на флоте.

Благодаря его упорству были приняты два важнейших парламентских акта, получивших известность как «акты Хенвея»: первый (1762) вводил для приходов обязанность вести учет всех находившихся на их попечении детей, а второй (1767) сделал обязательным отправку обездоленных детей на попечение нянек в сельскую местность, подальше от опасностей большого города. И хотя по диккенсовскому «Оливеру Твисту» мы знаем, что детские фермы были отнюдь не райским местом, они все-таки спасли немало юных жизней. Джонас Хенвей пытался также облегчить судьбу несчастных маленьких трубочистов, но реальные всходы посеянные им семена дали только столетие спустя.

Бурную общественную деятельность наш герой совмещал с поистине неутомимым писательством. Все началось с публикации в 1753 году его отчета о британской торговле с Россией и Персией и его собственных впечатлениях от приключений в вышеупомянутых странах. Успех этого сочинения спровоцировал приступ графомании, конец которому положила только смерть автора. Как мы уже отметили, Джонас Хенвей был человеком увлекающимся и разносторонним, а потому список тем его трудов отличался завидной всеохватностью — от пользы музыки до мощения дорог. Особую известность получило его сочинение о вреде чая. Популярный напиток обвинялся во всех смертных грехах: он сокращал жизнь, приводил к нервным расстройствам, несварению, упадку духа и меланхолии, делал женщин безобразными и даже был причиной демографических проблем — дескать, бедняки, вместо того чтобы кормить своих детей, тратят деньги на чай, дети в итоге умирают от голода, что приводит к дефициту рабочих рук и рекрутов на случай войны.

Разумеется, одному с таким объемом работы было не справиться, поэтому Хенвей имел под рукой штат писарей, в любую минуту готовых занести на скрижали истории бурный поток его мыслей. С их помощью за тридцать три года писательской карьеры он осчастливил соотечественников восьмидесятью тремя трактатами, памфлетами и многотомными руководствами. Редкому человеку удавалось в такой мере воспользоваться возможностью поучать окружающих. А в памяти остался только зонтик. Вот вам и вся историческая справедливость.