Если прислушаться к древним корням, то ёлка-ель, юла и улей окажутся невероятно близкими. И рядом с ними будет древний праздник, называемый у кельтов и германцев йол или йоль! Всё это восходит к индоевропейскому корню Yule и прорастает от него значением «вращения», «кручения» и «круговерти» – круг замкнут!

***

Если разматывать вековое колесо истории в языческую ночь, то там можно различить жертвоприношение, огонь и ель, украшенную внутренностями жертвы – вот откуда красный, шары и гирлянды. Если проторим путь вперёд, к светлому празднику Рождества, к чуду рождения нового Солнца, увидим Звезду и Младенца в яслях из дуба. Увидим по слову Бориса Пастернака «всё, пришедшее после»:

Все мысли веков, все мечты, все миры,
Всё будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все ёлки на свете, все сны детворы.

Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Всё великолепье цветной мишуры…
…Всё злей и свирепей дул ветер из степи…
…Все яблоки, все золотые шары…

В наших днях мы увидим Трафальгарскую площадь, на которой вот уже в 76 раз вознеслась огромная ёлка из Норвегии. Что за «новая традиция» – откуда она и зачем такой дальний путь? Что связывает Осло и Лондон?

Swine and Pork

Сквозь морской ветер мы можем различить – знаем по учебникам истории! – связи были. Причём, давние, очень давние – и кровавые, и кровные. В Средневековье норманны не раз высаживались десантом на побережье Англии, не раз захватывали Лондон, не раз его сжигали! В археологические слои впечатаны чёрные даты: 842… 871… 911…1013… 1066…

Вновь обратимся к классике – «Айвенго». Вальтер Скотт начинает свой роман пространным рассуждением о последствиях завоевания английского побережья норманнами:

«Четыре поколения не смогли смешать воедино враждебную кровь норманнов и англосаксов или примирить общностью языка и взаимными интересами ненавистные друг другу народности, из которых одна все ещё упивалась победой, а другая страдала от последствий своего поражения. После битвы при Гастингсе власть полностью перешла в руки норманнских дворян, которые отнюдь не отличались умеренностью».

Саксонская знать была либо истреблена, либо разорена. При дворе говорили исключительно по норманно-французски – на языке знати, рыцарства и правосудия. Тут и нужно искать появление того языка, на котором сейчас общается половина мира:

«Однако необходимость общения между землевладельцами и порабощенным народом, который обрабатывал их землю, послужила основанием для постепенного образования наречия из смеси французского языка с англосаксонским, говоря на котором они могли понимать друг друга. Так мало-помалу возник английский язык настоящего времени, заключающий в себе счастливое смешение языка победителей с наречием побеждённых».

«Истории со вкусом» отлично объясняют произошедшее тогда! Позволим себе большой «вкусный кусок» текста – разговор шута со свинопасом – из того же «Айвенго»:

«– Не все ли равно, повстречаются твои свиньи с отрядом солдат, или с шайкой разбойников, или со странствующими богомольцами! Ведь к утру свиньи всё равно превратятся в норманнов, и притом к твоему же собственному удовольствию и облегчению.

– Как же так – свиньи, к моему удовольствию и облегчению, превратятся в норманнов? – спросил Гурт, – Ну-ка, объясни. Голова у меня тупая, а на уме одна досада и злость. Мне не до загадок.

– Ну, как называются эти хрюкающие твари на четырёх ногах? – спросил Вамба.

– Свиньи, дурак, свиньи, – отвечал пастух. – Это всякому дураку известно.

– Правильно, «суайн» — саксонское слово. А вот как ты назовёшь свинью, когда она зарезана, ободрана, рассечена на части и повешена за ноги, как изменник?

– Порк, – отвечал свинопас.

– Очень рад, что и это известно всякому дураку, — заметил Вамба. – А «порк», кажется, норманно-французское слово. Значит, пока свинья жива и за ней смотрит саксонский раб, то зовут её по-саксонски; но она становится норманном и её называют «порк», как только она попадает в господский замок и является на пир знатных особ. Что ты об этом думаешь, друг мой Гурт?

– Что правда, то правда, друг Вамба. Не знаю только, как эта правда попала в твою дурацкую башку.

– А ты послушай, что я тебе скажу ещё, продолжал Вамба в том же духе. – Вот, например, старый наш олдермен бык: покуда его пасут такие рабы, как ты, он носит свою саксонскую кличку «окс», когда же он оказывается перед знатным господином, чтобы тот его отведал, бык становится пылким и любезным французским рыцарем Биф. Таким же образом и телёнок «каф» делается мосье де Во: пока за ним нужно присматривать – он сакс, но когда он нужен для наслаждения – ему дают норманнское имя.

– Клянусь святым Дунстаном, – отвечал Гурт, – ты говоришь правду, хоть она и горькая. Нам остался только воздух, чтобы дышать, да и его не отняли только потому, что иначе мы не выполнили бы работу, наваленную на наши плечи. Что повкусней да пожирнее, то к их столу; женщин покрасивее – на их ложе; лучшие и храбрейшие из нас должны служить в войсках под началом чужеземцев и устилать своими костями дальние страны…»

В общем, как записано в учебниках и энциклопедиях, нормандский язык был государственным языком Англии при королях нормандской династии и первых королях династии Плантагенетов. На шотландский вариант английского дополнительно наложилось влияние кельтского субстрата, также в своё время испытавшего скандинавское влияние.

Золото и кровь

Однако Рождественская сказка должна всегда заканчиваться хорошо – таковы правила!

И потому завершим эту историю многовековых отношений той самой ёлкой на Трафальгарской площади. Впервые её установили здесь в 1947 году. В знак благодарности за оказанную поддержку во время войны.

Норвегия, как известно, продержалась в боях Второй Мировой считанные дни, которых, однако, хватило, чтобы королевская семья, кабинет министров и большинство из 150 членов парламента покинули Осло специальным поездом. Временная столица в Тромсе просуществовала несколько недель. 7 июня 1940 года на борту военного корабля «Девоншир» 461 пассажир и золотой запас банка Норвегии были транспортированы в Лондон, где обосновалось норвежское «правительство в изгнании». Эта эвакуация, проходившая в режиме строжайшей секретности, стоила Британии дорого: три военных корабля, 1519 офицеров и матросов…

Сама Норвегия с её незамерзающими портам за пять лет нацистской оккупации превратилась в неприступную «гранитную крепость» Вермахта. Этот «крепкий орешек» удалось расколоть Красной Армии в конце 1944-го в рамках Петсамо-Киркенесской операции. Но это совсем другая история…

Король Хокон VII и остальные члены норвежской королевской семьи прибыли в Осло ровно через пять лет после их эвакуации из Тромсе – 7 июня 1945 года. Круг замкнулся.

P.P.S.

1 декабря 2023 года на Трафальгарской площади уже в 76 раз вознеслась рождественская ель, привезённая из Осло – знак благодарности норвежского народа. Знак, возведённый в традицию.