Вы знакомы давно, вместе учились, но поженились спустя много-много лет. У зрелости яснее взгляд?

Мариэтта: Во-первых, мы все дружили в институте. Позже многие переженились, понарожали детей, развелись… Но это не имело никакого отношения к нашим теперешним отношениям. А потом… Так оно бывает иногда. Никакой мудрости, никакой философской мысли про то, что у зрелости есть свои преимущества. Чистая случайность! Мы встретились и поняли: нам хорошо вместе – и так уже восемь лет. Причем жениться-то, съезжаться не собирались. Даже когда Шура сделал мне суперромантичное предложение. Но вдруг нам стало так не по себе, что решили жить вместе. Это разговор о наших отношениях, что ли? Я не фанатка таких интервью.

Нет-нет, вопрос не о частной жизни, а именно о взрослости. В чем она вообще? Даёт какие-то преимущества или быть молодым весёлым ягнёночком круче?

Александр: А я как-то не определял. Нам по 18 лет было, что там поймешь?

А сейчас вы чувствуете, что не по 18?

Мариэтта: Да, куча всяких проблем пришла со временем. Ответственности прибавилось, причём той, которую на себя не брали. Неминуемо приходится убавлять безбашенность, иначе не выжить.

То есть, проблема не в том, что мы – взрослые, теперь взрослые – это мы? Александр, Вы директор театра. Но заканчивали актёрский. Скучаете по игре или ну её к черту?

Александр: К чёрту! Я свою театральную жизнь начал реквизитором в театре «Эрмитаж». Когда Михаил Захарович Левитин репетировал «Азефа», я проводил много времени, составляя сметы по реквизиту. Даже премию получил за это всё. И «это всё» мне очень тогда понравилось, серьезно. Впоследствии такой опыт пригодился в профессии директора. Хотя тут я всё-таки поиграл: Мариэтта затащила в одно кино. Я кайфанул, хотя нервничал жутко. Конечно, на такие смены приезжал бы – короткие и за деньги. А годы, проведенные в театре, – это время, выкинутое из жизни. Единственное, чему был рад, когда Левинский ставил «Тартюфа». Обожаю Левинского, театр, «Около». И «Тартюф» был сделан в его манере, с биомеханикой. Но если б мне Женя Беркович предложила что-то сыграть, я бы согласился. Хотя, когда смотрю, как девочки репетируют, думаю: какое счастье, что я больше к этому не имею отношения. Особенно когда Мариэтта играла Раневскую, вообще не знаю, как она это прошла, выучить такую громаду текста…

Мариэтта, а в психологическом смысле это была сложная роль?

Самая сложная и важная, что я в профессии делала. Потому что большая ответственность сыграть – независимо даже от личности Раневской – человека от 18 до 82 лет. Это трудно и очень интересно. В отличие от Шуры, который не любит тренинги, мне нравится учиться, всегда лезу в сложные истории. Например, я совершенно некоординированный человек. Но когда Егор Дружинин ставил спектакль в Театре на Малой Бронной, то я сказала: «Егор, не умею танцевать, но, пожалуйста, дайте мне время – всё сделаю». И действительно сыграла у него. Еще работала в иммерсивном шоу «Вернувшиеся», тоже училась там новому.

«Раневская» была важным проектом с человеческой точки зрения?

Мариэтта: Когда находишься на площадке, тебя постоянно окружает народ. А я очень эмпатичный человек, реагирую на то, как люди себя ведут, на человеческую подлость, на плохое отношение к животным (а их там было много). И мне пришлось научиться закрываться: не прятаться, но отстраняться. Я реагирую замиранием, перестаю работать вообще, даже «мяу» не могу сказать. Останавливался весь процесс!

А важно ли было, что это байопик?

Мариэтта: Постоянно говорю, что мы не снимали впрямую Раневскую – это придуманный нами самими персонаж. Я к Раневской относилась всю свою жизнь с невероятным пиететом, очень много о ней знала. Шла на пробы и была уверена: меня не возьмут. Шли годы, менялись режиссеры, продакшн – и тут меня утвердили. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Шура – свидетель, я сильно сомневалась, что это в принципе надо делать.

Александр: Страх был перед зрителем, потому что Раневская – любимейшая народная актриса.

Мариэтта: Даже не столько перед зрителем, сколько перед самой собой. Представляю, если бы это была другая актриса. Как бы хорошо она ни сыграла, я бы всё равно говорила: «Уберите руки от нашей фуфочки!».

Александр: Мариэтта не смотрела ни одной серии.

Мариэтта: Я видела много на озвучивании и еще кусочки, когда Шура смотрел. А целиком – нет, в принципе не могу на себя смотреть. Не нравится то, что делаю. Поэтому просто не смотрю.

А что самое сложное в ваших профессиях?

Мариэтта: Не терять себя в стремлении к комфорту. Продолжать учиться – у людей вокруг, у партнеров, режиссеров.

Александр: А меня просто все задолбало. До определённого момента Женя Беркович очень сильно оберегала от всего.

Мариэтта: Шура не многозадачный. Если он варит суп, то не может параллельно вести светскую беседу или по телефону разговаривать, не дай бог. Если ему нужно выписать зарплаты, он должен их выписать, будет заниматься только этим. И сатанеет, когда ему как директору задают вопрос, а он занят чем-то другим.

Александр: Ты преувеличиваешь. Конечно, важный вопрос – зарплата, ага! Когда я пришел, в театре не было ни документооборота, ни рекламы, ничего. Если только 2 спектакля – всё проще. А потом мы стали играть 12 раз в месяц. А ещё я выполняю функцию продюсера и бухгалтера. Выпускается новая премьера, гастроли в Нидерландах, в Англии, в Израиле – всё ложится на меня. У нас есть главный администратор, и это, конечно, облегчает работу со зрителем. Но в государственном театре есть заместители директора по такой-то части, по эдакой. И без какого-то звена в кровеносной системе театра всё либо падает на одного человека, либо проваливается вообще. Мне сложно, потому что очень не хватает Жени как друга. Полтора года мы по работе общаемся только письмами, и редкие вопросы я успеваю задать о быте.

Багажа много с собой везете на гастроли?

Александр: У нас десять чемоданов! Еще на месте ищем реквизит: три ковра, большой цветок, кастрюли. Нам помогает художница Полина Плавинская, которая рисовала афиши к «Финисту», «Считалке» и «Рисовой собаке», она сейчас живет в Лондоне. И я в шоке, как замечательно нас принимают.

Я райдер показал и говорю: «Может, всё-таки «Считалку»? Там только 5 стульев, а кукол мы с собой привезем!». Когда начинаем репетировать новый спектакль, каждый раз говорю и всегда говорил Жене: «Сделайте, пожалуйста, спектакль на четырех человек без декораций». Но в итоге меня никто не слушает. У нас декорации сейчас в спектакле «Хиросима» – просто финиш! Бассейн на сцене, проекции на трёх стенах… Офигенно мы с ними покатаемся!

Мариэтта: В принципе, если это покупать на барахолках, а не брать у друзей, весь реквизит можно приобрести за 150 фунтов максимум. Всё остальное мы привозим. Не безумные деньги для Лондона. Но есть такие штуки, которые не купить.

Александр: Мариэтта, например, играет в маминой шубе из лисы. А когда-то я купил ватник – и для спектакля он прям идеален!

Вы уже бывали в Лондоне? Есть какой-то план на один выходной день?

Мариэтта: Только гулять. Папа меня попросил зайти в магазин с печатями, которые он использует для своих работ. Я очень хочу увидеть туристический Лондон, панк Лондон. Но ни на какие музеи нас уже не хватит.

У вас две собаки и кот. Когда много животных дома, что это даёт?

Мариэтта: Счастье, абсолютное счастье, потому что ничто меня так не успокаивает, не радует, как прийти домой, погладить кота и собаку.

Александр: Согласен абсолютно! При том, что ненавижу гулять с собаками с самого детства. У меня были в детстве собаки, и приходилось выводить их по вечерам. Когда Мариэтта показала мне Жу, я сначала сказал: «Не буду гулять!». Но мне собаки столько дают, что это оправдывает всё вообще.

Мариэтта: Они с нами здороваются по утрам, приходят, говорят, что поели, всё хорошо. Улыбаки ушастые и очень добрые! Короче, одни сплошные плюсы.

Я как-то вечером листала френдленту, увидела собаку, совсем маленькую, а уши примерно такие же, как сейчас, то есть, практически – одни уши. Показываю фотографию, и вдруг Шура говорит: «Ну ладно, поехали познакомимся». И она сразу прыгает к нему на руки. Такой кастинг: не мы выбирали, а нас. Спустя несколько дней в ленте вижу такие же точно уши, только другого цвета – оказалось, сестра нашей Жу. 

Александр: Но это не значит, что Мариэтта не хочет французского бульдога.

Мариэтта: Если бы у меня был дом, я, наверное, жила бы в зверинце: сотни собак, кошек, крыс.

Животные помогают справляться с этим ужасом, свалившимся на вас и весь театр с началом дела Беркович. Боюсь даже спросить, оставила эти вопросы на финал. Как вы вообще?

Александр: Быт у всех поменялся. У Мариэтты очень-очень сильно.

Мариэтта: Особенно в первое время. Сейчас мы хоть девчонок, дочек Жениных, можем оставлять одних ночевать. То есть, мы их навещаем, проверяем, одеваем, кормим, следим, чтоб не прогуливали. Но они, по крайней мере, живут уже с налаженным бытом.

Первая реакция, когда всё случилось?

Александр: Шок, ужас, непонимание, что делать?

Мариэтта: В 08:00 я проснулась и увидела два непринятых вызова от Киры (это младшая дочка Жени) и от Кириной классной руководительницы. Стала перезванивать, поняла: что-то случилось. Кира говорит: «К нам в шесть утра пришли с обыском, у всех отняли телефоны. Я успела позвонить из туалета, но ты не взяла трубку. А Женю забрали». Мне в этот момент звонит Юра, муж Светы Петрийчук, выясняется: Свету задержали. Мы прискакали на Ордынку в Следственный комитет. До самого вечера там находились. Женька со Светкой с нами тусили на улице: курили, болтали – они проходили как свидетели. Но к вечеру перестали их выпускать. А потом вышла адвокат, сказала быстро домой за документами и зубными щётками. С тех пор прошло уже… 1 год, 7 месяцев и 9 дней.

Александр: Это сюр! До сих пор не верю: с Женей такое… а мне предлагают многочисленные гастроли. Дубай, Ереван, Лондон, Амстердам. Я, естественно, пишу: «Мать, как ты скажешь, потому что я не считаю этичным ехать!». Она отвечает: «Я вам завидую, как не в себе. Но что ж, разве откажу поехать в Дубай, заработать денег и мир посмотреть?». И это как сон! Мы в первое утро в Амстердаме вышли вдвоем, и я не верил, что в Европе нахожусь. В совершенно благостном городе, красивом, уютном. Была теплая осень, мы играли любимые спектакли, у меня день рождения был там… Даже не знаю, что ответить. Ужас не проходит!

Спектакль пройдёт в зале RADA Jerwood Vanbrugh Theatre, WC1E 7JN
Два показа 14 декабря в 17:00 и в 19:30
Билеты на спектакль