Ещё лучше – почитать до поездки в Париж. Тогда настроение будет с вами чуть раньше, и к моменту выхода из поезда на Gare de l’est начнёт искриться, как cremant в бокале, в глазах появятся смешинки, губы улыбнутся. И вы совершенно невольно вдруг начнёте говорить: bonsoir, Monsieur – всем подряд.

Но сейчас время для парижского чтения!

Анна Гавальда «Просто вместе» 

Это роман о людях, у которых на первый взгляд ничего общего, кроме внезапно появившейся у всех бабушки (вам не показалось, именно бабушки). Это история о том, что мы сами выбираем себе семью, какой бы нелепой она ни казалось окружающим; о том, как любить оказавшихся рядом; ненавидеть то, что делаешь и вдруг потерять это, а потом снова найти. Но еще роман рассказывает о старой квартире на Марсовом поле: «…Встав на табурет и наклонившись с опасностью для жизни, можно было увидеть верхушку Эйфелевой башни». И это полноценный пятый персонаж истории.

«Попав впервые в эту ванную, Камилла не смогла удержаться от восторженного возгласа, и Филибер поведал ей, что оборудовала ее в 1894 году фирма Porsche. Каприз его прабабушки, которая была самой кокетливой парижанкой периода «бель эпок». Возможно, даже слишком кокетливой, если вспомнить, как хмурил брови дедушка, рассказывая о «шалостях» своей матери… Чистый Оффенбах… Когда установили ванну, соседи по дому собрались было подать коллективную жалобу-протест, опасаясь, что она проломит пол и провалится вниз, но, увидев ее, пришли в такой восторг, что дело разрешилось ко всеобщему удовольствию. Красивей ванны не было во всем доме, а возможно, и на всей улице…».

«Она не хотела расставаться с этой комнатой… Запах пыли, свет, шорох шелковых штор, скрип мебели, абажуры, тусклое зеркало. И такое ощущение, что ты – вне времени… Оторвана от мира… Предки Филибера в конце концов приняли ее, и она развлекалась тем, что рисовала их – в разных костюмах и разных ситуациях».

Мюриель Барбери «Элегантность ёжика»

Консьержка Рене Мишель читает Анну Каренину. Её кота зовут Лев в честь сами знаете кого. Но никто вокруг об этом не подозревает, кроме 12-летней девочки-вундеркинда Паломы, живущей в этом же доме на улице Гренель. Палома скрывает, что у неё есть мозги и собирается покончить с собой. Японец Какуро Одзу подружится с обеими, позовёт их в гости и все будет невозможно прекрасно, пока не кончится очень грустно. Эту книгу обязательно нужно прочитать. Она добрая, уютная, смешная, несмотря ни на что. И полна аллюзий и цитат. Всё, как мы любим.

«…Так выпьем же чашечку чая. Тишина, только ветер шумит за окном, шелестят и срываются с веток осенние листья, да спит, разнежившись в тепле и свете, кот. И в каждом глотке — квинтэссенция времени».

Ну и, конечно же, моя любимая граммар-наци цитата из романа о знаках препинания:

«Я разорвала конверт и прочла несколько слов, нацарапанных на обратной стороне визитки, такой гладкой, что под каждой буквой остался, вопреки усилиям промокашки, легкий чернильный подтек:

Мадам Мишель! Не могли бы Вы, получить пакеты из химчистки, которые принесут для меня сегодня во второй половине дня?…

… Вот смотрите: «Кот спит».

Вы прочитали это крошечное предложение, и оно не вызвало у вас ни боли, ни жгучего страдания? Правильно.

А теперь: «Кот, спит».

Повторю для полной ясности: «Кот, запятая, спит».

«Вы не могли бы, получить…»

С одной стороны, мастерское применение запятой, когда пунктуационная вольность — ведь по правилам запятой в этом случае не требуется — служит виртуозности стиля:

«Да, немало упрекали меня, и за войну и за мир…».

Эрнест Хемингуэй «Праздник, который всегда с тобой»

Книга воспоминаний о жизни Хемингуэя в Париже и рассказы о встречах с Фицджреальдом, Джойсом, Гертрудой Стайн, путеводитель по литературному и гастрономическому Парижу.

«Но Париж был очень старый город, а мы — молоды, и ничего не было простым там: ни бедность, ни деньги… ни лунный свет, ни различие между правильным и неправильным… ни дыхание той, что лежала с тобой в лунном свете».

«Париж никогда не кончается, и каждый, кто там жил, помнит его по‑своему. Мы всегда возвращались туда… Париж стоит этого, и ты всегда получал сполна за всё, что отдавал ему».

Франсуаза Саган «Сигнал к капитуляции» 

Роман о любви (о чем же еще?). О любви в летнем, запыленном, пустом Париже, которая закончится вместе с летом:

«Обычно я кажусь безалаберной?
– Ужасно. Я бы, например, не отпустил вас одну путешествовать. Через неделю б я нашел вас где-нибудь на полпути в зале для транзитных пассажиров. Рядом – стопка прочитанных книг, и все местные бармены успели стать вашими приятелями».

«Она не осмеливалась ему признаться, что город, пусть даже Париж, в котором раньше жила совсем по-другому, становится невыносим, когда в голове вечная забота о билете на автобус, а в кармане – двести франков».

«Вы слишком любите быть счастливой. Но есть в вас нечто ещё, страшно притягательное. Как бы сказать… Вечный порыв? Впечатление, будто вы всегда в движении, хотя никуда не едете. Что—то вроде ненасытности, хотя вы не желаете ничего иметь. Что—то вроде весёлости, хотя вы редко смеётесь. Знаете, люди так часто выглядят уставшими от жизни, опустошёнными. А из вас жизнь бьёт ключом». 

И давайте уж процитируем Фолкнера вместе с героиней, утверждающей, что она ни в чем не виновата – это всё Фолкнер:

«Серьезность. От нее все наши беды. Я тут понял, что только беспечности мы обязаны лучшим, что в нас есть, – созерцательностью, ровным настроением, ленью; благодаря ей мы не мешаем жить окружающим и сами можем наслаждаться жизнью: есть, пить, заниматься любовью, нежиться на солнце. Нет в жизни большей радости, чем знать, что свободно дышишь и живешь в тот краткий срок, что отпущен нам на земле».