Храм, который построил шут

Церковь святого Варфоломея — одна из старейших приходских церквей Лондона. Ей посчастливилось пережить разгон монастырей при Генрихе VIII, избегнуть пламени Великого пожара 1666 года и не попасть под немецкие бомбежки во время последней войны. Ее отцом-основателем стал Раэри, любимый не то шут, не то менестрель Генриха I. Считается, что на духовные подвиги королевского фаворита подвигла цепь трагических смертей: сначала супруги монарха королевы Матильды, последовавшей за ней два года спустя гибели наследника престола принца Вильгельма (он утонул), а затем кончины родного и сводного братьев и сестры самого Раэри.

По дороге в Рим променявший шутовской колпак на скромный наряд паломника Раэри захворал. Лежа в малярийном бреду, он молил Бога о спасении своей жизни, обещая взамен основать по возвращении в Лондон больницу для бедных. Его молитвы были услышаны. На обратном пути Раэри было видение: явившийся пред его очи святой Варфоломей пообещал помощь в трудах и сообщил, что уже выбрал место для будущего храма в свою честь в Смитфилде.

Так, неожиданно для себя самого бывший придворный шут оказался в роли девелопера. Ему повезло дожить до окончания строительства заложенных в 1123 году госпиталя и монастыря, в стенах которого он и был погребен 22 года спустя.

Очевидное-невероятное

После того как не получивший от Папы Римского разрешения на развод с Екатериной Арагонской Генрих VIII решил порвать с римско-католическим папством, а затем возглавил Церковь Англии и провел беспрецедентную секуляризацию монастырских земель, Смитфилдский монастырь понизили в звании до обычной приходской церкви. Слагавшие его неф камни попали на рынок подержанных стройматериалов и пригодились кому-то еще, трансепты обратились в руины, в клуатре поместились конюшни, в северном приделе — кузня, а в часовне со временем установили печатный станок, на котором среди прочих трудился и Бенджамин Франклин.

Прошло около полувека, и в 1595 году предприимчивый местный житель по имени Уильям Скудамор не упустил возможности свить двухэтажное гнездо с чердаком над остатками бывшего южного входа в несуществующий больше неф. В XVIII веке типично тюдоровский домик привели в соответствие с новыми модами, но благодаря немецкому налету в 1917-м потомкам вновь явилось его истинное лицо. Довольно распространенная легенда о том, как Кровавая Мэри наблюдала из окон этого дома за казнями протестантов, поедая курицу и запивая ее вином, могла бы быть правдой только в том случае, если бы у кровожадной дочери Генриха VIII была машина времени – она умерла за более чем 40 лет до постройки дома.

Незавидную судьбу монастыря и безвинно погибших на смитфилдских кострах протестантов в 1652 году взялся оплакивать (в самом прямом смысле слова) философ и медицинское светило Эдвард Кук, а точнее, мраморный бюст на его могиле в церкви святого Варфоломея. Позже выяснилось, что камень впитывал висевшую в воздухе влагу, а затем время от времени выдавливал ее из себя по капле в виде «слез». При очередной реставрации под монументом установили радиатор отопления — и «чудеса» прекратились.

Исторический лазарет

Основанный Раэри при монастыре одноименный госпиталь, широко известный как Бартс, является старейшим в Лондоне и во всей стране из тех, что до сих пор стоят на месте своего основания, а также alma mater доктора Ватсона. Святая обитель была главным источником финансирования медицинского учреждения, и, лишившись средств по вине своенравного Генриха VIII, больница по его же решению была передана (1546) Лондонскому Сити. В благодарность за проявленную милость монарх удостоился статуи над въездными воротами госпиталя – единственного публичного монумента, посвященного королю-многоженцу в Лондоне.

Пациенты Бартса не только получали необходимое лечение бесплатно, но и были избавлены от унизительной необходимости добывать рекомендательное письмо от одного из управляющих, прежде чем получить разрешение переступить порог больницы. Для пациентов, находившихся в особо стесненных обстоятельствах, здесь учредили «самаритянский фонд».

34 года своей жизни отдал Бартсу великий Уильям Гарвей, первооткрыватель кровообращения, презентовавший миру свое открытие в стенах госпиталя в 1619 году.

Одной из «звезд» Бартса был хирург Персиваль Потт. Известность ему принесла следующая история: в 1756 году, навещая пациента в Саутворке, он упал с лошади и получил множественный перелом ноги. Проявив исключительную выдержку, врач остался лежать на дороге в ожидании посланного за помощью гонца. Однако времени даром не терял и… купил дверь. Когда вернувшийся гонец привел за собой двух носильщиков портшезов, хирург попросил их привязать рукоятки паланкинов к купленной им двери; его поместили на получившиеся носилки и благополучно доставили домой. Собравшийся консилиум решил поврежденную ногу ампутировать. Однако тут, на счастье, в комнату вошел более гуманно настроенный друг пострадавшего и предложил попытаться ее спасти. Результатом происшествия стал знаменитый «Трактат о переломах» Потта. На травмированную конечность наложили шину, и спустя несколько недель Потт снова был на ногах.

Неудивительно, что бесплатно воспользоваться услугами (хотя бы рекомендательного характера) работавших в этих стенах первоклассных врачей пытались и многие прижимистые богачи. К чести здешних медиков надо сказать, что они бесстрашно гнали халявщиков взашей, позоря их попутно на всю округу, так что те не отваживались больше на подобную наглость.