На заре эры великих географических открытий не было в мире страны более успешной, чем Португалия. Тем не менее, португальцы относительно быстро выбыли из «высшей лиги», сначала в чем-то уступая испанцам, а позже — проиграв вчистую все, что только можно было проиграть, голландцам и англичанам. Наверное, не было ни одной ошибки, даже гипотетической, которую не совершили бы португальцы.

Да, они были плохими торговцами. Так, Васко да Гама, сделав небывалое и прибыв-таки в Индию, вдруг спохватился, что не имеет товаров на обмен с местными торговцами. С некоторым опозданием поняв, что хоть какие-то подарки надо преподнести «заморину» (правителю) Каликута, Васко да Гама вытащил из трюмов все самое ценное, что у него было (включая добычу с ограбленных ранее арабских доу), но «заморин», увидев «дары», почувствовал себя оскорбленным. «Вы похожи на пиратов, а не на королевских послов», — таков был вердикт всех правителей из открытых португальцами земель.

Васко да Гама, его корабль и плавание, стали мощным катализатором в общении Запада с Востоком. Но от пиратства португальцы никогда не отказывались.Алфонсу де Албукерке, последователь да Гамы, отправляясь в вояж в 1503 году, аж на 23 судах, тоже не нашел в трюмах места для товаров, зато последовательно и подчистую, целых восемь лет подряд – столько продолжалось его плавание из Лиссабона до Малакки, двигаться быстрее мешали постоянные остановки – ограбил все встреченные им земли и захватил все попутные торговые корабли.

Неукоснительно исполняя королевский приказ о том, что все награбленные драгоценные металлы должны быть переправлены в метрополию, Албукерке просто истощил богатейшую Малакку. Дело дошло до того, что впервые в истории, монеты там начали штамповать из… олова, поскольку все золото и серебро беспощадно выгребалось португальцами. Правда, Албукерке слишком поспешил похвастаться успехами перед королем: четыре его корабля, доверху нагруженные «богатствами, которых мир не видел еще никогда», вышли в море, вопреки предупреждениям опытных моряков, в сезон штормов и затонули.

Обосновавшись в юго-восточной Азии, португальцы на короткий срок стали единственными европейцами в регионе и принялись, в силу возможностей и разумений, за монополизацию собственного положения. Торговцами они, как мы уже писали выше, были весьма посредственными, а товары, которые могла предложить Азии тогдашняя Европа, оказались малоинтересны. Но можно было попробовать всех захватить силой. Этим и занялись португальцы.

Войны давались им с переменным успехом. Удалось захватить Гоа и Макао, авантюра с захватом горловины Персидского залива, после многих лет и огромных жертв, вроде бы завершилась успехом. Но, в итоге, и эти завоевания, к которым португальцы так стремились и о которых так мечтали, были потеряны. Маленькая страна просто не имела в достаточном количестве сил для комплектования корабельных команд (известны случаи, когда команды, за исключением офицеров, сплошь состояли из невольников) и физически не могла контролировать воды Индийского и Тихого океанов.

Но более всего мешала централизация. Португальские дворяне получали патент на каждое (!!!) плавание, срок действия которого был ограничен. Патент выдавался либо королем, либо (если маршрут квалифицировали как «местный» — вроде плавания из Макао в Нагасаки) — наместником. Свободного предпринимательства и частной инициативы, в сегодняшнем их понимании, не было. Действия направлялись указами, решения принимались за десятки тысяч километров от места событий и спускались по всей «вертикали власти», иногда доходя или не доходя до исполнителей, а чаще, как минимум, опаздывая и сильно искажаясь по дороге.

Интересно, что если вдруг, по каким-то причинам (довольно случайным, если их анализировать), португальцы вдруг начинали действовать гибче и «рыночнее», то это непременно приносило им успех. Так была колонизирована Бразилия, выкуплены претензии Испании на Острова Пряностей. И именно так португальцы стали единственными посредниками в японо-китайской торговле – в отношениях между странами, официально прерванных на столетия.

Но самый колоссальный вред причиняла португальцам религиозная нетерпимость и, мягко говоря, навязчивое миссионерство. Например, посредничество в торговле Японии с Китаем стало, возможно, самым большим успехом в истории Португалии, прибыли текли баснословные. И это при том, что количество кораблей, участвующих в этой торговле, было ограничено патентами. С первого же судна из Японии, бросившего якорь в гавани Кантона, доход в 2,5 раза превысил, например, сумму отступных, которые португальцы заплатили испанцам за отказ от претензий на Острова Пряностей. Тем не менее, закончилось все быстро и, увы, предсказуемо: португальцев, получивших монопольное право на торговлю через Нагасаки, японцы выгнали из страны через несколько десятилетий (введя смертную казнь даже за попытку торговать с ними). Причиной всему стал религиозный фанатизм католиков и хамское навязывание своей религии.

А в самом сердце своей торговой империи, на Молукках, португальцы совершили и вовсе невозможное: власти островов Тернате и Тидоре, крупнейших поставщиков пряностей в мире, враждовавшие несколько столетий, помирились и стали союзниками, дабы изгнать со своей территории насаждавших христианство мечом португальцев. Впрочем, на этом «достижения» последних не заканчиваются: властители островов, которых ранее мусульмане не могли убедить ни посулами, ни угрозами, принять их веру — приняли, наконец, ислам.

Но окончательно дела Португалии в регионе посыпались с приходом туда голландцев: веротерпимые протестанты, трудолюбивые и предприимчивые, возможно, лучшие предприниматели в мире, которые принимали все решения «здесь и сейчас», причем, куда более гибкие, чем их противники, оказались не просто успешны, а –особенно успешны – на фоне задавленных властными и религиозными предрассудками португальцев. Но это уже другая история…