«Почему новая, и где старая?» – возможно, задаетесь вопросом вы. Большинство приходских церквей Лондона насчитывают многовековую историю, на протяжении которой они порой неоднократно перестраивались, как правило, на намоленном месте. В редких случаях — и это как раз один из них — новую церковь возводили, не снося при этом старую.

Приход святого Панкратия «во время оно» простирался чуть ли не от современной Оксфорд-стрит аж до Хайгейта. Большая часть его до сих пор принадлежит семейству Бедфордов. В 1820-1830 гг. они взялись за урбанизацию прежде сельской местности и делали это с подобающим людям их положения вкусом и размахом. Вполне предсказуемо: тех, кому здешние новостройки были по карману, не прельщала перспектива месить грязь по дороге на воскресную службу к старой церкви святого Панкратия, которая к началу XIX века пришла в изрядное запустение. Решено было построить новый храм в честь все того же святого.

Победителем конкурса стал проект местного архитектора Уильяма Инвуда и его сына Генри Уильяма. Вдохновением им послужили храм Эрехтейон и Башня Ветров на афинском Акрополе. Так, в остальном малопримечательная Юстон-роуд была осенена благородным влиянием древнегреческой цивилизации. Строителям удалось уложиться в три года (1819-1822). За исключением полностью каменных галереи и башни церковь сложена из кирпича и облицована портлендским камнем. Все внешние декоративные элементы, включая капители колонн, – из терракоты.

Несмотря на, казалось бы, довольно скромные материалы, использовавшиеся при строительстве, новый храм (включая стоимость земельного участка под ним) обошелся в £89.296, став, таким образом, самым дорогим в Лондоне со времен реновской реконструкции собора святого Павла после пожара 1666 года.

Внутри невозможно не обратить внимание на шесть массивных колонн в апсиде. Однако, несмотря на монументальный вид, они полые внутри. По расчетам, будь они высечены из камня или мрамора, пол под ними провалился бы. Здешний амвон был вырезан из знаменитого дуба в лесу Хейнолт в Эссексе, поваленного во время бури в 1820 году, а исполинский орган наполнял звуками мюзик-холл в Бирмингеме, пока тот не разорился в 1864 году.

Правда прославилась церковь не этим, а своими кариатидами (кариатида – статуя, изображающая задрапированную женскую фигуру в качестве опоры антаблемента, арки или иной конструкции, заменяющая собой колонну, пилястру или пилон), возвышающимися над северным и южным входами в крипту. Их создатель Джон Чарльз Феликс Росси (1762 — 1839) взял за образец каменных красавиц «Портика кариатид» храма Эрехтейон на афинском Акрополе. Но, сообразуясь с особенностями местоположения, он дал им в руки пустые кувшины и погасшие факелы — символы смерти.

И стала бы новая церковь святого Панкратия еще одной приходской церковью местного значения, если бы не случился досадный пердимонокль: когда кариатиды были готовы к установке, они оказались слишком велики для уготованного им места! Но пустить псу под хвост три года работы скульптор решительно отказался и, чтобы втиснуть статуи в предназначенное для них пространство… укоротил им туловища. Благо их струящиеся одежды частично скрыли последствия этого хирургического вмешательства. Пожалуй, главное, что выдает секрет, — ноги кариатид, ставшие в результате непропорционально длинными. Но это по-прежнему тайна, посвящены в которую лишь самые внимательные и любознательные.