Звериный парад начался утром понедельника, 5 августа, с замеченного жителями Кью черного козла, старающегося не свалиться с вершины узкого контрфорса. В жесте уличного юмора Бэнкси направил камеру наружного наблюдения, расположенную на той же стене, на осыпающиеся из-под копытца животного трафаретные камни. Во вторую ночь два соседних оконных проема дома в Челси населила пара тянущихся друг к другу слонов.Третьей ночью объявилась стайка обезьян, переправляющаяся через мост Brick Lane. Одна из крыш Пэкама всего несколько часов пробыла пьедесталом для четвертого граффити: днем спутниковую тарелку с изображенным на ней волком свинтили предприимчивые местные. В пятую ночь Бэнкси переосмыслил вывеску рыбной лавки в Уолтемстоу, добавив к ней двух пирующих пеликанов. Черного кота на старом билборде в Криклвуде видели недолго в субботу: рабочие во главе с мужчиной по имени Марк быстро разобрали конструкцию, которую «все равно давно собирались менять».
На седьмой день Бэнкси не отдыхал, а превратил полицейскую будку из Сити в кишащий пираньями аквариум. Произведение квалифицировали как вандализм, впрочем, арт-будку эвакуировали, чтобы «вскоре выставить на всеобщее обозрение в другом месте». Новая неделя началась с носорога, атакующего в Чарлтоне малолитражку с эмблематичным для Бэнкси дорожным конусом на капоте. Напоследок у входа в лондонский зоопарк художник разместил гориллу, которая организовала побег морскому котику и нескольким птичкам. Ни десятого творения, ни финального высказывания не последовало: официальный инстаграм-аккаунт Бэнкси, служащий единственным верификатором подлинности его работ, затих так же внезапно, как активизировался девятью днями ранее.
На период акции Лондон превратился в урбанистическое сафари: туристы и горожане устремились порой в не самые парадные места в поисках «свежего Бэнкси». Медиа предлагали различные интерпретации художественной акции, приписывая козлу символ рушащейся на глазах геополитики или человеческой глупости, отмечая на карте локации новых граффити в надежде, что они сложатся в некий паттерн.
Сколь ни заманчивы некоторые теории, стоит ли приписывать их замыслу художника? На протяжении карьеры Бэнкси последовательно придерживался роли простого, во многом «социального» художника (или группы художников), не склонного к интеллектуальным играм. Его послания, как правило, значат ровно то, что значат. Весь «концептуализм» Бэнкси редко выходит за рамки довольно банального, но крайне эффектного приема сопоставления двух неоднородностей: деструктивное vs., позитивное (солдат, рисующий пацифик), социальное vs., частное (девочка с воздушным шаром), ироничное vs., пессимистичное (горничная с мусором и многие другие работы). Девятидневную интервенцию следует воспринимать как целостное произведение, начиная с последнего фрагмента. Зачем горилла помогает сбежать животным из зоопарка, которые потом разбредаются по городу? Задающим этот вопрос стоит пересмотреть мультфильм «Мадагаскар», чтобы понять, по каким причинам звери хотят покинуть городские клетки и вольеры и что из этого получается.
Более интересным аспектом акции выглядит очередной эпизод выхода на уснувшие улицы человека в белой маске с аэрозольными баллончиками и маленьким подъемным краном. Изображая персонажей своего парадоксального урбанистического комикса, Бэнкси будто сам воплощает одного из его героев – «едва легального», изобличающего гласа из масс. Для полного соответствия образу ему необходим антагонист, носитель противоположных ценностей. И что удивительно, таким «идейным противником» был в начале 2000-х King Robbo (Джон Робертсон), один из пионеров лондонского граффити, к чьей работе Бэнкси однажды пририсовал фигуру расклейщика афиш. Это так возмутило King Robbo и его товарищей, что при каждой возможности они пытались испортить искусство Бэнкси, да все как-то без огонька: банальными закрашиваниями, оскорблениями или своими тэгами. King Robbo давно нет в живых, но его последователи еще таят злобу на Бэнкси. Вот и на носороге из Чарлтона появился тэг $V группировки South Vandals, «формалистов от истинного граффити».
Феномен Бэнкси в том, что его искусство самостоятельно и без автора – другая аналогия с комиксом. Возможно, мы никогда не узнаем настоящего имени Бэнкси и не увидим его лица. Возможно, их у него и нет. Не исключено также, что не только через 10, но и через 100 лет на улицах Лондона будут возникать монохромные трафареты, провоцируя попытки их присвоения или уничтожения, и даже медиа продолжат строить догадки: «Что на этот раз хотел сказать Бэнкси?»
