Лет десять назад пьеса «Изобретение любви» также была поставлена студентами Оксфорда (и это оказалось точным попаданием, так как основное место действия произведения как раз Оксфорд). Тогда щедрый на похвалы Стоппард лично приехал посмотреть спектакль и назвал его лучшим среди постановок «Изобретения любви» в своей жизни. Но у драматурга не такой уж большой выбор: пьеса имеет достаточно короткую сценическую жизнь, и работа в Хэмпстеде является лишь вторым профессиональным её воплощением в Британии с момента премьеры, то есть за 27 лет. Так что в целом событие в Hampstead Theatre объяснимо.

«Изобретение любви» требует глубокого погружения в произведение, чтобы оценить тонкий интеллектуальный юмор Стоппарда (на этот раз истончившийся до мало понятных шуток и цитат), его умение синтезировать знания о философии, истории самого Оксфорда, а также журналистики, образования, изданий латинских поэтов и, конечно, истории Англии конца XIX – начала XX века. Чтобы чуть-чуть облегчить зрителю задачу, в программке есть сведения обо всех реальных исторических персонажах пьесы, своеобразный список «кто есть кто», без которого никак не обойтись. Также аудитории потребуется театральная «насмотренность» и знание условностей сценической мысли, чтобы разобраться в сложной монтажной истории, посвященной воспоминаниям о юности и молодости героя, которую создал сэр Том Стоппард.

Пьеса «Изобретение любви» рассказывает о бывшем студенте, филологе-классике Альфреде Эдварде Хаусмане: хотя он и не смог закончить Оксфорд со степенью бакалавра, тем не менее, позже преподавал латынь в Кембридже, работал над комментариями к собранию сочинений астронома Марка Манилия, а также выпустил два известных сборника стихов «Шропширский парень» (1896) и «Последние стихи» (1922). Но пьеса Стоппарда подходит к биографии Хаусмана изобретательно – название обязывает!

В ходе повествования мы наблюдаем, как умерший Хаусман в компании Харона собирается переправляться через реку Стикс, и следим за сценами, которые разворачивает перед глазами героя его память. В результате разные эпохи перемешиваются (как это часто бывает у Стоппарда), а разговор молодого и «потустороннего» Хаусмана становится основной сюжетной линией спектакля.

В произведении есть остроумные отсылки к повести «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома Клапки Джерома – персонажами «Изобретения любви» являются выпускник Модлин Колледжа Оскар Уайльд, художественный критик Джон Раскин, однокурсник Хаусмана по Оксфорду, в будущем работник Британского музея и шекспировед Альфред Поллард, несколько журналистов и реально существовавших преподавателей Оксфорда. Пьеса сложна даже для медленного и вдумчивого чтения (многое надо гуглить или знать), насыщена цитатами из латыни и пространными монологами.

Режиссер Бланш Макинтайр взяла на себя, кажется, непосильную задачу – «Изобретения любви» очень сложна для визуализации на сцене. По сути, это произведение для чтения, пьеса-воспоминание. Сценограф Морган Лардж и художник по свету Питер Мамфорд создают на сцене открытый круг, в котором и происходит действие. Что это, оксфордская лужайка для крокета, круг знания, когда-то очерченный Сократом, или вечная спираль движения? А, может быть, всё одновременно?

Иногда в отдельном кубе над сценой появляется бегущий Моузес Джексон (Бен Ллойд-Хьюз), друг главного героя, объект его восхищений (позже он поймет, что влюблен в Моузеса, начнет изобретать и понимать эту любовь), к которому Хаусман не приблизится ни на шаг, так как их миры слишком разные. Джексону не надо учиться понимать то, что мучительно открывает для себя Хаусман – ведь он заново изобретает любовь, Хаусман – тоже поэт, как и его предшественники.

Перед черным кругом Хаусман иногда садится на скамейку, наблюдая за происходящим. На некотором возвышении – играющий «взрослого» героя известный британский актер Саймон Рассел Бил, которому удается блестяще передать сложные искры интеллектуального стоппардовского юмора. Здесь же иногда «движутся» лодки трех молодых студентов, катающихся по Темзе в Оксфорде – до Ифли и обратно (Хаусман и его друзья – не по ним ли написан роман «Трое в лодке», в этом юмор драматурга). Реки или воды на сцене нет, в пустой конструкции актеры держат в руках весла, ногами двигая «лодку» по сцене.

На круге играют и в воображаемый крикет, едят на мнимом пикнике в Илинге, ведут беседы о повышении возраста согласия женщины на cекс в условной редакции лондонской газеты, встречаются на индивидуальных занятиях с профессорами в иллюзорных оксфордских комнатах. Проблема спектакля в том, что Макинтайр оставляет слишком многое на откуп фантазии зрителя, не давая прочных оснований для созидательной работы. Пьеса Стоппарда состоит из неизвестных фактов, представляет на сцене незнакомых широкой публике людей, биографии которых мало кто знает. Мы буксуем: что именно нужно представлять?

В итоге зритель следит за огромными пластами монологов, фактов, отсылок, но за этим всем – и здесь видится проблема Стоппарда и режиссера – может не уловить суть пьесы. А идея в том, что однажды в латинской поэзии впервые появилось упоминание любви, любовного чувства, и позже эта тема стала неотъемлемой частью нашей жизни, литературы в целом. Стоппард говорит нам: без древних поэтов мы бы никогда не научились в ежедневности понимать, что любовь быстротечна и в то же время вечна, не по приказу, а просто случайно – «так получилось». Как получилось у Катулла, у Горация.

Бланш Макинтайр требует от нас погружения в философские материи произведения, не облегчив задачу ни визуальными подпорками сменяющихся мест действия, ни четкой работой с миром воспоминаний и коллажей времен Стоппарда. В итоге сложнейшая пьеса на сцене стала ещё запутанней, а актеры, играющие по несколько персонажей сразу и не меняющие черные костюмы, никак не помогают понять, кто есть кто.

Погружаясь в спектакль, несмотря на великолепные работы Мэтью Теннисона (молодой Хаусман) и Саймона Рассела Била, мы можем не всплыть на поверхность реки Леты. Утонуть в пьесе Тома Стоппарда – несомненно, большая честь! Но всё-таки похоже на медвежью услугу, оказанную мэтру современной драматургии. Сложные темы можно было бы представить более четко, чтобы зритель не увязал в деталях и смог влюбиться в произведение. Теперь же эту любовь нужно изобретать, но только как postscriptum, например, прочитав «Изобретение любви» Стоппарда после спектакля.

В театре – до 1 февраля.