10 апреля 1925 года в издательстве Sribner’s был опубликован роман «Великий Гэтсби», который Фицджеральд начал писать в Нью-Йорке, а закончил в Париже во время путешествия по Европе. Издатель Фицджеральда Максвелл Перкинс отправит ему телеграмму: «Думаю, роман прекрасен».

В том же году в письме известному журналисту и критику Г. Л. Менкену писатель отмечал, что написал «Гэтсби» в строгой по изложению манере, так как его «не удовлетворяет хаотичная форма первых двух романов», и указал, что на решение повлияли «Братья Карамазовы», «творение непревзойденной формы».

Роман сначала должен был называться «Тримальхион» по имени одного из персонажей «Сатирикона» Петрония. Тримальхион – разбогатевший бывший раб, вольноотпущенник, который изображает из себя мецената и расписывает стены своего дома сценами из поэм Гомера. Но за неделю до публикации Фицджеральд решил изменить название на «Великий Гэтсби».

В культурном словаре Хирша «Великий Гэтсби» указан как принадлежащий к категории прецедентных текстов. В книге «Cultural Literacy: What Every America Needs To Know» Эрик Дональд Хирш вводит понятие культурной грамотности:  

Культурная грамотность, в отличие от специальных знаний, означает знания, понимаемые всеми. Это та информация, которую наша страна признала полезной, и поэтому её стоит сохранять. Культурная грамотность — контекст того, что мы говорим и читаем; часть того, что делает американца американцем.

Великий Гэтсби стал метафорой рушащейся великой американской мечты, концепции, которая в начале XX века ассоциировалась с возможностью достижения успеха и счастья через трудолюбие и упорство. Роман был написан за 4 года до краха фондового рынка в 1929 году и последовавшей за ним Великой Депрессией. Но прежде чем разрушится великая американская мечта, превратятся в иллюзии мечты самого Джея Гэтсби. А разочарование Гэтсби – ​​разочарование целого поколения.

Зеленый огонек как символ надежды утратил для него свое глубокое значение в эту вот самую минуту. Раньше он был путеводной звездой, освещавшей дороги, которыми ходила Дейзи; раньше он думал, что, возможно, в эту самую минуту и Дейзи взглянула на мерцающий в ночи огонек, неясно предчувствуя будущую встречу… Все это осталось в прошлом. И зеленый свет стал именно тем, чем был на самом деле: сигнальным фонарем — и не более того! Что ж, значит, под хрустальным куполом небес стало еще на одну мечту меньше. Вот так уходят из нашей жизни романтика и волшебство!

Гэтсби потерял не только свою мечту и любовь, но и жизнь, а мы в очередной раз расстанемся с иллюзиями:

Размышляя о судьбах древнего и совершенно незнакомого мне мира, я не мог не подумать о Гэтсби, о том, как впервые увидел он зеленый огонек на той стороне бухты — там, где жила его Дейзи. Ему пришлось проделать долгий путь, и его мечта была так близко, что, казалось, протяни руку — и дотронешься до нее. Но он не знал, что там ее больше нет. Та Дейзи осталась где-то далеко в его прошлом, где-то за этим городом, за дальними далями — там, где под звездным небом лежит его необъятная страна.

Гэтсби верил в свою путеводную звезду, его, как и всех нас, манил призрачный огонек простого человеческого счастья. Но безжалостные годы встают на нашем пути неодолимой преградой. Мы спешим в погоне за синей птицей удачи, а если ускользнет она сегодня — не беда, будет еще завтра… И настанет день, когда мечта будет так близко, что, кажется, протяни руку — и…

И опускаются весла, и выгребаем мы против течения, но сносит оно наши утлые ладьи, и вздымаются валы, и несут нас назад — в прошлое.