В одну из жарких недель июня тихий швейцарский Базель превращается в бурлящий котел современного искусства, которое, буквально, рассовано в каждом переулке этого небольшого города.
Многочисленные галеристы, коллекционеры, художники и просто любители прекрасного оккупируют гостиницы и квартиры Airbnb по крыши. Днем вся эта братия перемещается между музеями, ярмарками-сателлитами, уличными скульптурами и инсталляциями… А ночью неудержимо тусуется на закрытых и открытых вечеринках, рейвах и доступном для всех пространстве Basel Social Club. Здесь, среди работ молодых художников и аперолей по 14 евро, все причастные к арт-миру отчаянно ищут полезные связи.
Наверное, для города Базеля ярмарка и сопутствующие события – стихийное бедствие. Но людям, интересующимся современным искусством, и даже тем, кто презирает его коммерческую сторону, горячо рекомендую хоть раз в жизни посетить Великий и Ужасный Art Basel.
В первую очередь Art Basel – это, конечно, основная ярмарка, где на бесконечных километрах площадей наиболее успешные мировые галереи продают своих художников. Галереи попроще и помоложе занимают стенды на ярмарках-сателлитах Liste, Volta, June. Местные музеи и арт-пространства стараются показать лучшие из заготовленных на год выставок. А проекты паблик-арта размещают искусство в городских закоулках, даже под мостом. Поэтому впечатлений хватит и на три дня, и на неделю.
Итак, об основных тенденциях Art Basel-2025.
Надо отметить, большая часть имен художников английские или американские. Меньше – немецких и французских, потом — все остальные. И неважно, откуда родом та или иная галерея: Маями, Париж или Гонконг — эти «все остальные» составляют максимум 10%. И уже среди них встречаются постсоветские художники — молдаване, украинцы, русские, грузины, которые занимают микроскопическую долю.
Так что, хочешь добиться коммерческого успеха — изволь родиться в США или Германии, но хотя бы не в бывшем СССР. При этом как раз редкие галереи из стран Восточной Европы, Юго-Восточной Азии или Южной Америки, пожалуй, выигрышно выделяются продуманным подходом к организации пространства стенда.
Например, площадка грузинской галереи Art Beat с сольной презентацией Ники Кутателадзе выделялась стилизованным приподнятым темным деревянным полом (как в избе), создающим амбивалентное ощущение: можно зайти на него или это часть работы? И несущейся с бешеной скоростью по ярмарке зритель вынужден замереть перед мрачными, отдающими стилем Пиросмани изображениями животных на картинах Кутателадзе.
Художников российского происхождения удалось насчитать троих. Конечно, это не показатель: ярмарка огромная, изучить всех невозможно, однако очевидно — россиян очень мало. Двое из них — признанные классики Кабаков и Булатов.
Присутствие азиатских (китайских, тайваньских, японских) художников и галеристов заметно растёт. Хотя они всё ещё числятся в категории «все остальные», но составляют в этом эшелоне большинство. Искусство Азии в основном представлено выпускниками британских и американских вузов, не сильно отличающееся по эстетике от работ однокурсников. Но иногда попадаются и совсем другие произведения, с непонятными европейцу ссылками и коннотациями.
Например, в Шанхайской галерее Antenna Space можно увидеть работу известнейшей в Китае художницы Cui Jie, которая также представлена Лондонской Pillar Coreas. В произведениях Cui Jie использует полосатый геометричный фон, закрашивая его поверх многими слоями акрила холодных тонов – просвечивающие полоски создают определенную рябь, пульсацию. Представленная работа изображает на этом фоне фарфоровую статуэтку оленя, которая адресует к китайской традиции сувениров и имеет немало сложных исторических коннотаций. По изображению как будто проходит цифровое искажение, глитч, оптическая несостыковка, заставляющая и без того рябящий, мерцающий образ совсем ускользать от полного охвата взглядом зрителя.
Крупнейшие blue-chip-галереи имеют самые унылые стенды: белые стены, на которых шпалерно висит «посмотрите, у нас чего только нет». Самые интересные — сольные. Например, прекрасный стенд галереи Grimm с презентацией картин и объектов Артуро Камейи, посвященных личному локальному опыту художника — перуанской бытовой жизни с особым упором на физические упражнения. Приглушенные цвета работ, якобы облезлые фактуры, замершие люди — крайне нетипичная для современных трендов живописная техника, адресующая немного к наследию Сикейроса и Ривьеры. Только вместо политической пропаганды — текучие ностальгические сцены, как бы вписанные внутрь инсталляций из досок и предметов быта.
Крайне редко удается увидеть, что художник может качественно, непринужденно объединять живопись и инсталляцию. Зачастую это выглядит натужно, типа «я тут не просто живопись развешу, а сделаю стильно, модно», что обесценивает сами картины. Но в случае стенда Grimm такого ощущения не возникает, всё воспринимается органично, элементы инсталляции объединяют и поддерживают живописные работы.
И храни Господь сольные кураторские стенды на ярмарках — без них весь этот blue-chip превращается в гигантский супермаркет с товарами по миллиону евро. При этом огромные high—street-галерии уж точно могли бы себе позволить продать меньше ради более изящной и продуманной презентации. Как, например, та же грузинская Art Beat, которая, скорее всего, принесла прибыль в жертву красоте.
Еще одна явная художественная тенденция в живописи — не показывать мастерство. Есть оно у тебя или нет — не столь важно, однако люди без костей и лошади без коленей составляют большую часть фигуративных работ.
Живопись последних лет в целом далеко отошла от демонстрации очевидного навыка. И даже, когда появляется что-то особенно мастеровитое, это выглядит немного дурным тоном. Как будто в театр современного танца, где танцоры медленно ходят туда-сюда под музыку без ритма, вдруг вбегает акробат из цирка в блесках, обручах и с воплем «але-оп» забрасывает ногу на плечо, провоцируя всех на единственную мысль: «О, а я-то точно так не смогу».
Этот тренд также заметен, как и повсеместные размышления под постцифровым и постсоциальным медиа-изображением. Но одновременно видно и большое количество отсылок к Ренессансу, Барокко, как композиционных, так и сюжетных.
Из невообразимого количества живописи особенно понравились Maya Cruz Palileo в галерее David Kordansky — не то пейзажи, не то падающие камни, или непретендующая на сюжетность абстракция холодных тонов. Все с достаточно ренессансной драмой в композиции, даже как будто религиозными коннотациями.
Также запомнилась совсем молодая художница вьетнамского происхождения Minh Lan Tran в парижской Balice Hertling — огромный абстрактный холст потрясающе красивого цвета, где соседствуют очень жестовые и тактильные элементы с самостоятельно стихийно растекающимися слоями довольно разных красок, а геометрические и органические элементы сосуществуют в композиционной гармонии. Экспрессивное воздействие работы огромное, пожалуй, уровня Ротко. И сложно ухватить, в чем же оно реализуется? Может быть в темной форме, которая как бы зависла над головой зрителя и вот-вот опадет, подавит, как некая божественная сила, или в нежных переливах, приглашающих зайти внутрь картины?
На ярмарке почти нет ничего политического или сложного концептуального, хотя, казалось бы, время к этому располагает. Много 2D-живописи, разных видов печатной графики, работ на ткани. А вот скульптуры, объекты, фотография — явно не в тренде.
Хотя одна из самых красивых вещей в секции Unlimited как раз скульптура британки Nicola Turner из текстильных материалов, напоминающая некоего черного монстра, полностью захватывающего пространство. Он медленно, но неумолимо распространяет пугающее присутствие в углы помещения, упираясь в пол острыми ногами-костылями.
Количество инсталляций и объектов на стендах основного пространства по сравнению с живописью можно по пальцам пересчитать. А ведь, что называется, «олды» помнят совсем другую историю на Фризе лет 5-7 назад.
Из редких скульптур и объектов в основной секции запомнилась работа David Douard на стенде греческо-британской галереи Sylvia Kouvali, которая, с одной стороны, напоминает моду 2020-2021 годов на фэндом и всяческие когти в связке с пост-диджитал эстетикой. Но с другой — внедрение разнообразия материалов, эстетическая уравновешенность мистического настроения, ощущение индустриального безразличия в кривых палках, рабица, неоновые акварельные разводы, ниспадающая форма, балансирование на нескольких шатающихся табуретках… Всё одновременно уводит работу от штампов ранних двадцатых, которые основательно всем приелись.
Но, повторюсь, 2D работы явно передавливают 3D.
В целом, наблюдая сквозь годы за арт-рынком, ощущение складывается такое:
Это немного грустно, если подумать, сколько китча и откровенной коммерческой профанации прорывается наверх из-за подобной тенденции. Но инклюзия новых групп в сообщество коллекционеров в перспективе, наверное, вещь полезная. Арт-рынок всегда был видом элитарного развлечения, давайте не будем притворяться, что мы этого не знали, и ротация заказчиков может принести интересные плоды.
В свое время приход буржуазии в узкую группу покупателей искусства и меценатов, постепенное снижение в ней роли духовенства и аристократии подарили нам мощное, богатое искусство барокко, телеса которого столь дороги сердцу искусствоведов. Может и сейчас появится что-то веселое, жирное, блестящее и розовое, не претендующее на тонкую эстетизацию и утонченный вкус? И через 500 лет это нечто новое будет выглядеть не хуже, чем Рубенс и Снейдерс сегодня.
Проект Public Art Parkour заслуживает отдельных слов. Только представьте: люди ходят с картами в руках, разыскивая среди мостов, дворов, многочисленных купальщиков в голубых водах Рейна и аккуратных швейцарских мусорок розовые таблички, указывающие на наличие поблизости искусства. Иногда вернисажи сразу бросаются в глаза, но где-то это совсем неочевидно.
Одна из симпатичных работ расположена в проходе под мостом. Она представляет собой проекцию видео с бегущими собаками художника Sturtevant — и кажется, не то собаки гонятся за прохожими, не то прохожие тщатся их догнать.
В проекте Marianna Simnett скульптуры имитируют киоски хотдогов и видеопроекции внутри них: женщина с ярким макияжем долго и настойчиво говорит, а потом с грохотом закрывает металлическую шторку киоска, оставив незадачливого зрителя в полном недоумении и без хотдога.
Художник Урс Фишер добавил в небольшой фонтан на рыночной площади крайне органично вписавшийся грациозно выгнутый скелет. Неподалеку расположена небольшая выставка скульптур со скелетами в бытовых позах и фигура выпивающего мужчины, подозрительно похожего на Трампа, в натуральный рост, сделанная из свечного воска и постепенно сгорающая (типичный прием для этого художника, увлеченного темой memento mori).
Foundation Beuerel показывает ретроспективу американской художницы латвийского происхождения Vija Celmnits. Сначала она занималась изображением моментов бытовой жизни, потом работала с пластической переработкой изображений из медиа и осмыслением восприятия катастрофы — делала очень отстраненные графитные рисунки самолетов, создавала картины звездного неба и природных фактур. Некоторое ощущение отстраненности, холодности характеризует абсолютно все ее работы, от самых ранних до поздних.
На выставке музея живописи все большое и впечатляющее, от Марка Ротко до Марка Братфорда, с потрясающими работами Марлен Дюма. Сам музей прекрасно организован, окружен волшебным садом с прудами и кувшинками и рекомендован к посещению.
Из ярмарок-сталлитов наиболее известна Liste, представляющая более молодые галереи, чем основной Art Basel. И надо сказать, Liste сильно отличается медиумом: если Art Basel состоит из 2d работ и процентов на 90 — это живопись, то на Liste половина работ — объекты, скульптуры и странные штуки разного формата, ну а другая половина — конечно, живопись и 2d. При этом почти всегда — это соло-стенды, что логично: на Liste много просто не вмещается. И в итоге, ярмарка Liste не производит впечатления супермаркета.
Но рассмотрим Liste конкретнее. Внимание привлек стенд галереи Tiwani Contemporary, базирующейся в Лондоне и Лагосе и работающей, в основном, с африканскими, в первую очередь, нигирийскими художниками. Здесь представлены работы Virginia Chihota из Зимбабве — ее живопись, экспрессивную и богатую по цвету, немного комичную, можно увидеть в Лондоне. В работах серии What do you see when you look at me ohh God? постоянно присутствует образ деревянной табуретки — своего рода пьедестала для фигуры художницы, которая размазывается по пространству холста и растекается в разные стороны, сливаясь с окружающим пространством.
Понравилась галерея Sissi Сlub из Марселя, где показана художница Inès Di Folco Jemni тунисского происхождения. В ее работах смешиваются жизни трех женских исторических персонажей — Марии Магдалены, Цирцеи и суфийской поэтессы Рабия аль-Адавийя в родных им пейзажах Багдада, Греции, пещеры Св. Виктории и т.д., а также частная жизнь художницы, ее семьи и знакомых, с придуманными, фантастическими элементами. На первый взгляд наивные работы оказываются сложными по технике заливок темперы и масла, дающей определенное глубинное мерцание цвета. Параллели между женскими историями разных культур, в которые художница как бы вплетается своим телом и собственной историей, словно лента в косу, делают ее работы многослойными.
Лондонская Nicoletti представила стенд художницы Ana Viktoria Dzinic. В серии под названием Romantisch через смешение печатных техник (гибридная аналогово-цифровая техника, имитирующая C-type print) и живописи автор ищет новое место портретистики в пост-инстаграммной визуальности. Работы кажутся одновременно ностальгическими, как полузабытые воспоминания, и очевидно адресующими к эстетике социальных сетей, где публично демонстрируются определенные стороны жизни. Approve‑before‑post doctrine становится своего рода лозунгом, меняющим искусство и сам взгляд на человека. Художница тонко, точно находит эфемерные детали изменения, что обеспечивает ей немалый успех в последние годы.
Интересны работы Sophie Utikal на ткани в галерее Ebensberger из Берлина. Полупрозрачные изображения на органзе размещены в пространстве, перекрывая друг друга. Работы художницы наследуют колумбийские традиции тканных панно-инсталляций арпьер, которые она переняла у женщин своей семьи (хотя сама родилась уже в США). На работах изображены повседневные сцены, раскрывающие темы беременности, материнства, женского быта, а также физиологические образы, такие как фалопиевы трубы и яичники. Таким образом зритель попадает в восприятие женщины, узнает ее тело изнутри и снаружи.
Но, пожалуй, абсолютный живописный фаворит ярмарки — молодая художница Miruna Radovici на стенде румынской галереи Suprainfinit. Здесь презентованы нескольких художников, но именно живопись Radovici, мрачноватая, минималистичная, композиционно безупречная, понравилась больше всего. На картине Man-eater (2024) изображение человека, леса и летящего животного выполнены абсолютно по-разному, из-за чего создается ощущение междумирья, лиминального пространства на грани реального, сказочного, сновидческого. Мрачный схематичный лес адресует к славянским (возможно, румынским?) сказкам: призрачная фигура, напоминающая о Бэконе, не то живая, не то мертвая, то ли загнанная в ловушку расползающихся графических абстрактных форм, то ли ожидающая жертву. При этом работа выглядит искренне, смело, глубоко и абсолютно неиллюстративно.
Весьма удивил и стенд галереи Palace Enterprise, который сначала понравился визуально: тканевые полуабстрактные, полупрозрачные аппликации Adam Christensen, за которыми прячутся видео и объекты. Эстетика будуара, может быть, винтажного белья. Но потом замечаешь, что сюжет одной из тканевых работ — женщина в сексуализированной позе со связанными руками (напомню, автор работы мужчина). Пожалуй, демонстрация работы такого рода обернулась бы скандалом еще три-два года назад, но сейчас она явно прошла на ярмарку Liste, не вызывая вопросов. Так что тезис о коллекционерах, от которых требуется лишь кошелек, в силе.
Важно сказать следующее. Неискушенный зритель за пару-тройку дней нагоняющий 50 километров пешком среди предметов самого разного искусства — великолепного, хорошего, плохого, очень плохого или такого плохого, что уже хорошего — может решить, что любой соорудивший что-то из арт-материалов немедленно оказывается на Art Basel. Потому что количество представленных художников невообразимо — не легион, не полк, а средний китайский город областного значения. Однако нужно помнить: Art Basel и любая подобная большая ярмарка — это creme-de-la-creme коммерческого (да и не только) искусства. На нее попадает, дай бог, 1 из 500, а если речь идет о Румынии, Венгрии или даже Испании — 1 из 10000 художников. И если держать это в голове, то масштаб арт-мира не только поражает, а взрывает воображение! Особенно, если учесть, что абсолютное большинство художников на искусстве не зарабатывает или зарабатывает не только на искусстве. Одно это стоит того, чтобы поехать на Art Basel, и посмотреть на этот странный, безумный, удивительный срез человеческой деятельности. Не убиваемый ни кризисами, ни искусственным интеллектом, ни войнами.
